Ярославль

центрального объема, не встречающиеся ни в одном из позднейших ярославских

памятников.

В 20-х годах нынешнего столетия начались работы по восстановлению и реставрации

подклетов церкви и колокольни.

В 50-х годах эти работы были завершены. В 60-е годы восстановлены главы северного и

южного приделов, отреставрирован пришедший в ветхость ажурный крест Казанского

придела. В 1967 — 1968 годах полностью раскрыта галерея колокольни и восстановлены

лестнице, ведущая во второй этаж, а также палатка часосмотрщика и шахта часов.

Работы по исследованию и реставрации памятника продолжаются.

Колокольня церкви Рождества Христова

Церковь Рождества Христова оставалась нерасписанной более 40 лет. Единственным

украшением ингерьеров были иконостасы, состоявшие из нескольких рядов икон,

опиравшихся на широкие доски — тябла. Тябловый иконостас е главном храме не

сохранился. Он был заменен новым, в стиле барокко.

В южном приделе Анкидина осталось только одно древнее тябло, украшенное

барельефной резьбой первой половины XVII века. Основным мотивом здесь служит

растительный орнамент из причудливо извивающихся цветочных побегов. Вся резьбе

покрыта великолепной позолотой на ярко-бирюзовом фоне. Царские врата, довольно

архаичные по форме, взяты из деревянной церкви XVI века.

В Казанском приделе иконостасные тябла выложены узорчатым ажурным оловом в виде

«сердечек» и «стручков». Прорези подложены красной, аеленой и синей фольгой. Олово в

XVII веке было привозимым товаром и ценилось очень высоко.

В интерьере церкви случайно уцелела еще одна любопытная деталь — нижняя часть

иконостаса, расписанная по дереву темперными красками. На характерном для росписи

этого типа золотом фоне как бы легко брошены на плоскость доски ветви с красными и

синими цветами, ягодами и бутонами.

Эти немногие драгоценные детали, оставшиеся от первой половины XVII века и чудом

сохранившиеся в единственной, пожалуй, из ярославских церквей, дают нам возможность

представить, как выглядели ярославские иконостасы в допетровский период.

В 1683 — 1684 годах стены Христорождественской церкви по заказу Ивана Гурьева и двух

его сыновей Михаила и Петра расписаны фресками артелью ярославских иконописцев во

главе с Дмитрием Семеновым. Годом раньше он работал в артели знаменитого Гурия

Никитина в церкви Ильи Пророка.

В куполе церкви вместо Саваофа помещено изображение Христа Вседержителя. Над

западным входом — привычная для Ярославля композиция «Премудрость созда себе дом»,

или так называемая «София Ярославская», где изображен храм на семи столбах,

символизирующий семь вселенских соборов.

Не отказался знаменщик и от картины «Страшного суда» на западной стене. Правда, эта

композиция занимает не всю западную стену, как в церкви Николы Мокрого, а только

четвертую ее часть.

Среди традиционных «грешников» в аду здесь помещены «татары» и «русь». Причем

своих соотечественников авторы росписей изобразили в высоких меховых боярских шапках.

Очень трогательны медведи, львы и птицы с маленькими птенцами в композиции «Всякое

дыхание хвалит Господа».

Фигуры на столбах исполнены настроения тихой грусти и сдержанности. Они покоряют

зрителя задушевностью и теплотой чувства, разнообразием ликов и богатством их

выражения. В нижнем ярусе столбов представлены патроны всех поколений семьи

Гурьевых: Назарий, Анкидин, Гурий Исповедник, князь Михаил, Андрей Стратилат и Иоанн

Лествичник.

Стены храма разбиты на пять ярусов. Внимательный анализ рисунка, цвета, характера

ликов позволяет обнаружить в росписях руку трех разных знаменщиков.

Первый делал прописи для евангельских сцен верхних ярусов. Ему свойствен глубокий

психологизм образов, умение передать по выражению ликов и характеру движений ту или

иную драматическую ситуацию. Особенно удачны «Омовение ног» и «Снятие со креста».

Другой знаменщик наиболее близок к мастерам ильинских фресок. Он работал над

нижним ярусом южной стены, где изображены «мученические кончины апостолов».

Нарядная архитектура и пейзаж этого яруса, динамика и гибкость движений, повышенная

цветовая насыщенность — все это сродни почерку мастеров артели Гурия Никитина.

И наконец, третья рука ощущается в росписях четвертого яруса, посвященного жизни

Богородицы. Некоторая вялость движений, однообразная разделка ликов и волос, умение

скорее добросовестно иллюстрировать текст, чем передавать эмоции при помощи цвета и

линий — вот что характерно для этого мастера. Заслуга его состоит в том, что он взялся

знаменить никогда ранее не встречавшиеся в ярославских фресках сюжеты из «Нового

Неба».

Очень интересен рассказ о монахе Ерониме, который писал в монастыре иконы. Ему