Ярославов дворище и древний торг

В 1477 году послы Ивана III потребовали Дворище под государев двор. Противникам Москвы удалось склонить вече на свою сторону. «Ни Дворища вам Ярославля не даем», - ответили новгородцы. Однако народ тяготел к Москве, надеясь, что великий князь прекратит междоусобные войны, а может быть, и защитит от гнета всесильных бояр. Когда в том же 1477 году Иван III подступил к Новгороду, его войско быстро выросло за счет перебежчиков. Да и среди оставшихся в городе было много сторонников Москвы. Летописец - сторонник независимости Новгорода от Москвы - сурово осуждает некоего Упадыша, который забил железом пять новгородских пушек: «Како не вострепета, зло мысля на Великий Новъгород не сытый лукавъства? Не мъзди ли (не ради ли мзды. - В. Г.) предавши врагом Новъгород, о Упадыщче?…»

Вступив в Новгород, Иван III приказал разрушить вечевую степень и башню, а колокол, весивший по некоторым сведениям около 100 пудов, отправил в Москву.

О дальнейшей судьбе колокола возникли легенды. Одна из них повествует, что колокол разбился в Валдае на несколько тысяч колокольчиков, которые славу о Новгороде разносят по всей русской земле. Есть и другая. По ней новгородский колокол был повешен на Спасской башне Московского Кремля и употреблялся как набатный. Во время одного из пожаров колокол упал и разбился. Но Петр I повелел отлить из него новый. И теперь потомок вечевого колокола находится в Оружейной палате.

С XV века на Дворище размещались дворы и приказы великокняжеских наместников. В XVII веке значительная часть бывшей Вечевой площади была застроена каменным Гостиным двором. Во время Великой Отечественной войны он был разрушен; удалось восстановить только арочную стену на берегу Волхова.

Территория Вечевой площади и Ярославова дворища была в древности благоустроена. Во время раскопок здесь нашли несколько слоев деревянных мостовых, а на участке между Никольским собором и церковью Параскевы-Пятницы обнаружили настил из коровьих костей. Существовало и дренажное устройство для спуска грунтовых вод в Волхов. В историческом отделе Новгородского музея можно познакомиться с деталями этой водоотливной системы.

В летописях и документах часто упоминается Великий мост. Он соединял кремлевский берег и Вечевую площадь еще в XI столетии. Изображения его сохранились на старых иконах и на миниатюрах, украшавших рукописные книги и летописи.

По «уставу Ярослава о мостах» горожане обязаны были нести определенные повинности по ремонту волховского моста.

С моста сбрасывали в реку осужденных на смерть, с него метали в воду еретиков, на нем же часто стенка на стенку встречались враждебные партии, образовавшиеся на вечевом собрании. Разумеется, появилась и легенда, которая объясняла эту страсть новгородцев к кулачным побоищам на Великом мосту. Новгородцы обидели идола Перуна, которому до введения христианства приносили жертвы в Перынской роще у истока Волхова. В 980 году они идола срубили и сбросили в реку. Проплывая под мостом, идол забросил на него свои палицы и завещал: «Сим потешайтесь, дети новгородские». С тех пор и разрешали новгородцы на мосту все свои споры и тяжбы.

К древнему Ярославову дворищу непосредственно примыкал прославленный Новгородский торг. В течение нескольких столетий Новгород соперничал с крупнейшими торгами Европы и Азии. Через Неву и Ладогу сюда шли корабли с Балтики и Белого моря, а по Ильменю, Ловати, Мете можно было попасть на Днепр, к Черному морю, а также на Волгу и Каспий. Новгородские купцы добирались до Фландрии и Англии, их можно было встретить на германских и скандинавских ярмарках, в Суроже, Царьграде, Персии.

Новгородский купец был отважным и предприимчивым, он смело пускался в далекие и опасные путешествия. Именно такой купец - отчаянный и любознательный - опоэтизирован в замечательной новгородской былине о Садко.

Многие новгородские купцы погибали. В грамотах Новгорода. ганзейским купцам часто упоминаются морские пираты, разбойничавшие в Балтийском море: «На море было убито двенадцать человек в одной ладье, и тот товар разбойники привезли к вам в Любек…» - указывает одна из грамот 1373 года.

Торговля Новгорода с ганзейскими и скандинавскими городами носила относительно упорядоченный характер. Все условия торговли обусловливались специальными договорами. Новгородцы стремились к тому, чтобы эти условия были взаимно выгодными и равноправными. Так, например, в 1411 году они дали обязательство обеспечить безопасный проезд некоему Гансу Вреде, а немцы должны были беспрепятственно пропустить новгородца Ивана Кочерина.

Церковь Параскевы-Пятницы.

Местные купцы взяли в свои руки снабжение остальных русских земель товарами, которые привозили сюда немцы и скандинавы,

Дальше Новгорода они иноземных купцов не пускали.

Новгородские и западноевропейские купцы привозили в Новгород серебро и золото в слитках, медь, сукна, вина, шелковые ткани, пряности. Особенным спросом пользовались здесь фландрские сукна. Очень дорого стоило «ипрское сукно», названное так по месту производства в городе Ипре.