Ярость

Райнер Цечовски ухмыльнулся:

– Вы прилетели на вертолете?

– Да. Из Остфризии. Чтобы…

Тут Руперт понял, что может поплатиться за свои речи головой.

– Давайте вместе обыщем здание, коллеги, – предложил Франк Веллер и снова попытался добавить внушительности за счет удостоверения. – Я ищу жену, Анну Катрину Клаазен.

Райнер Цечовски язвительно ухмыльнулся:

– Жену… Получается, вы скорее по частному вопросу.

– Да – то есть нет. Вообще-то…

Хорст Тарту колебался.

– Анна Катрина Клаазен? Та самая Анна Катрина Клаазен?

Веллер вопросительно посмотрел на него, и Хорст Тарту продолжил:

– Она иногда читает лекции по серийным убийцам, ей удалось поймать уже четверых. Она выслеживает их каким-то магическим образом.

Веллер кивнул.

– Да, это моя жена.

– Я восхищаюсь ею, – сказал Тарту, и Веллер видел, что он не врет.

* * *

Сильвия Хоппе обнаружила снаружи разбитое окно. Скорее даже световую шахту в подвал – оно находилось совсем внизу. Осколки лежали снаружи, а значит, разбили его изнутри. Многочисленные острые обломки были аккуратно выбиты. Кто-то не хотел порезаться.

Сильвия осмотрела раму, просунула руку внутрь и убедилась: изнутри окно было заперто. Оно было совсем небольшим: сложно представить, что туда мог протиснуться человек, и тем более не пораниться.

Может, Анна Катрина разбила это окно и выбралась наружу? Или она еще находится там, внизу?

Сильвия Хоппе выбила еще два осколка, опасно торчащих из рамы, и просунула в окно сначала левую, а потом правую ногу.

Она чувствовала себя стройной и ловкой – впрочем, так оно и было.

У нее под ногами оказался стол. Она встала на него, спрыгнула и принялась искать выключатель.

Сильвия окончательно убедилась, что Анна Катрина убежала отсюда. Она пододвинула стол, а потом разбила окно.

Сильвия услышала шаги и спряталась возле шкафа. Там стояли в основном папки с документами, но вообще внизу пахло как в прачечной или в гладильной.

Сильвия Хоппе осторожно приоткрыла дверь и выглянула через щель в коридор. Ей показалось, что кто-то, согнувшись, несет человека. В ее воображении сразу возникла Анна Катрина, которую тащат куда-то прочь без сознания.

Она рванула дверь и заорала:

– Стоять! Остановитесь! Не двигаться! Полиция!

Прачка-турчанка бросила корзину с бельем и подняла руки вверх. У нее были чудесные черные как смоль волосы с синим отливом и глубоко посаженные, темно-карие умные глаза.

Сильвия Хоппе поняла свою ошибку, но кое-что оказалось гораздо важнее. Одежда из корзины повалилась на пол, и прямо перед ней упали белые хлопковые трусы с ярлыком «Анна Катрина Клаазен».

Сильвия схватила трусы и бросилась мимо изумленной турецкой работницы к лестнице.

Сильвия Хоппе ворвалась в коридор с громкими криками:

– Вы где? Веллер?! Руперт?! Все сходится! Она здесь! Только посмотрите! Тут даже ярлык с ее именем!

Руперт посмотрел на большие белые трусы, ухмыльнулся и спросил Веллера:

– Анна Катрина носит такие? Никогда бы не подумал.

– Нет, – ответил Веллер, – не носит.

Он выхватил трусы и засунул в карман, словно пытаясь защитить интимную жизнь Анны Катрины. А потом пристально посмотрел на доктора Шнеебергера.

Шнеебергер простонал:

– Ну хорошо. Пойдемте в мой кабинет.

* * *

По дороге в Дангаст погода была пасмурной и угрюмой. Во время поездки Инга чувствовала себя прекрасно и выбивала пальцами по рулю ритм песни. Хотя названия ее вспомнить не могла. Это была детская песенка, одна из тех, что иногда пела для нее мама.

В ней словно уживалось два человека. Инга, которая вела машину, следила за тем, чтобы не превышать скорость и соблюдать правила дорожного движения. А другая Инга не обращала ни малейшего внимания на вождение, вновь и вновь переживая события последних часов, наслаждаясь ударом, нанесенным Гроссманну по ногам. Стук его головы по ступеням звучал для нее как барабаны в любимой песне.

Она представляла, как убьет его наконец, освободится и сможет исчезнуть. Призраки прошлого должны умереть, чтобы она могла жить дальше.

Вообще-то, она планировала перевезти его ночью, в темноте. Но в какой-то момент поняла, что больше ждать не может. Ни минуты.

Ее одолел волчий голод. Она остановилась в Фареле, у ресторана «Лебенсарт». Ей повезло, на парковке перед зданием были места. Ей понравилась мысль о том, что он будет лежать в багажнике собственного «БМВ» и ждать ее возвращения, пока она спокойно наслаждается едой.

Инга заказала фризскую сырную тарелку. Ей принесли приборы, но она предпочла есть сыр руками. Особенно ей понравился маринованный. Она даже заказала с ухмылкой бокал дайхвайна. Дайхвайн, дамбовое вино. Чего только не придумают.

– Видимо, – обратилась она к официанту, – виноград для дамбового вина растет прямо рядом с огромными плантациями остфризского чая.

Он улыбнулся:

– Конечно, где же еще?

У стойки стоял юноша ее возраста, с пронзительными голубыми глазами и печальным лицом человека, которого постигло глубокое разочарование, и искал с ней зрительный контакт.