Ярость

Обед я благополучно пропустил. Немного увлёкся и очнулся только часа в четыре. Нога немного затекла и колола иголочками. Дело осталось за малым, найти Таисию и закончить подошедший к концу этап тренировки. Выйдя из зала, направился вдоль по коридору. Даже вечером здесь шумно. Слышны выкрики, звуки ударов и падений. Заглянул в один из залов. Полное помещение парней и девушек. С громкими хлопками они бросали друг друга, через бедро хватая за отворот кимоно. Наставник, вооружённый длинной бамбуковой палкой, внимательно следил, наверняка награждая нерадивых учеников парой ударов. Классическое дзюдо. Вон, у сидевшей на скамейке девушки половина пальцев на руках перетянуто белым пластырем. И она пыталась замотать ещё один, немного посиневший вокруг сустава.

— Брр, — тихо пробормотал я и направился дальше.

Ещё один зал, предназначенный для борьбы. Какое-то соревнование. Преподаватель в роли судьи. Синяя и красная полоски на запястьях. Двое парней, сцепившись руками, пытаются провести бросок. Даже смотреть не стал. Если бы девчонки боролись, может и постоял у двери. А вот и голоса девушек.

— Козёл, как есть козёл! — говорила одна. Дружный смех.

Осторожно подкравшись, заглянул. Небольшой зал. С первого взгляда и не скажешь, что здесь изучают. Две боксёрские груши, нет ринга, несколько макивар, сваленных в угол. Четыре девушки со швабрами и вёдрами. Только вместо уборки чешут языками.

— Потому что плакала она, вот и козёл, — сказала первая. — И не защищаю её.

Я уже хотел уйти, но остановился. Неужто опять во что-то вляпался. Хотя, догадываюсь во что именно.

— Девчонки, привет, — выдал я себя, заглядывая в зал. — А где здесь зал для Дзюдо?

— Там, — долговязая махнула рукой в сторону, откуда я пришёл. — Рядом.

— Спасибо. Да, я нечаянно подслушал. Кого вы так ласково вспоминаете? Кто-то девушек обижает?

— Её попробуй обидеть, — хохотнула ещё одна, опираясь на швабру.

— Её?

— Белобрысую бестию из дисциплинарного знаешь?

— Слышал, — кивнул я, костеря себя за импульсивность. Поддался настроению и обидел девушку. Нехорошо. Надо пойти и извиниться. А то, что про меня за спиной говорят — плевать.

— Старший препод Щуров ей выволочку устроил, — сказала та, что обнималась со шваброй. — В зачётке лишние баллы повычёркивал и минус пять влепил. За повышенное самомнение. Сказал, что: «Тесные отношения между студентами и преподавателями не повод», — процитировала она и неприятно рассмеялась.

— Нехорошо, — сказал я. — За такое надо бить. Как вы сказали? Щуров? Где его найти?

— Зря переживаешь, — сказала долговязая. — У неё мастер есть, он заступится.

— Он обычно на третьем этаже второго корпуса, — сказала та, чей голос я слышал первым.

— Спасибо, — махнув им рукой, направился к выходу.

Второй корпус института называли лекционным, так как практических занятий там не проводили. Обычные классы и преподаватели, многие из которых к силе не имели отношения. Самая низкооплачиваемая работа. Пришёл, рассказал лекцию и гуляй. Для студентов посещение свободное, ни зачётов, ни экзаменов. Поэтому я сначала не понял, кто из преподавателей был настолько наглым, чтобы обижать девушку, за которой присматривает мастер. Никитины, одна из младших ветвей какого-то очень знатного рода. Что-то вертелось на языке, но вспомнить не мог. Вроде даже читал недавно в справочнике.

Стоило всего пару раз назвать фамилию и пробегавшие мимо студенты легко указали направление. Парень, пойманный за рукав на третьем этаже, сразу показал вдоль коридора сказав «Вон он». И от сердца у меня отлегло. Я увидел мужчину в окружении группы студентов. Лет сорок, обычная славянская внешность, волосы коротко подстрижены. Одет в костюм, правый рукав испачкан мелом. Но что самое главное, он был как минимум экспертом третьей ступени. А это немного обнадёживало. Как я узнал про силу? Видел на доске преподавателей его фотографию. В той группе, в которую входила Марго. И он тоже преподавал карате, попутно читая лекции. Не запомнил, на какую тему, мне тогда они были не интересны.

* * *

Кабинет ректора МИБИ, вечер

— Геннадий Сергеевич, — в кабинет заглянула секретарь. — Пришли.

— Приглашай, — кивнул ректор, убирая несколько документов со стола в ящик. — И чаю для всех приготовь. И через полчаса ещё.

— Хорошо, — Антонина кивнула и скрылась за дверью.

Ректор же потёр лицо ладонями, повёл плечами, услышав, как хрустят суставы. В последние дни он особенно мало двигался. Работы навалилось столько, что два заместителя не успевали всё разгребать. И ведь это только первая треть учебного года. И то, что дальше будет ещё тяжелее, он не сомневался. Давно МИБИ не получал такую встряску.

— Доброго вечера, Геннадий Сергеевич — первым в кабинет вошёл крепкий мужчина лет пятидесяти. В нём чувствовалась военная выправка. Плечи расправлены, волевой взгляд и лёгкая улыбка. Последнее, вкупе с низким голосом, незнакомым с ним людям внушало некую нервозность.

— Проходи, Глеб Романович, — Ректор встал, прошёл к гостю навстречу, крепко пожал руку.

Следом в кабинет вошёл светловолосый мужчина, фотографию которого ректор видел утром.