Ярость

— Извините, — сказал Горстаг, — я не хотел.

Может быть, Хозяйка Порфиры, Фервимдол и другие безумцы, подумал Горстаг, наконец-то раскроют мне свой грандиозный план.

Павел Шемов раскрыл карты веером, проверяя, что получил от сдающего. Увидев Солнце, Короля и Королеву Жезлов, а также Рыцарей Жезлов, Монет и Клинков, он поборол усмешку на своем смуглом, привлекательном кареглазом лице.

С тех пор как он сел за стол, одна партия была неудачнее другой, а его ставки все уменьшались и уменьшались. И теперь он уже почти желал быть жрецом Тайморы, богини удачи, а не своего любимого Летандера. Однако сейчас карты, которые он держал в руках, обещали хорошую партию, более того, партию под собственным знаком Лорда Утра. Проиграть Павел не мог, это было невероятно.

Его целью было собрать большинство. Но этого делать нельзя, чтобы другие игроки не потеряли голову. Когда угрюмый бандит с косматой бородой, сидящий справа, начал с десяти золотых, по преимуществу сембийских ноблей и кормирских львов, церковник изобразил сомнение, раздумье и в конце концов удовлетворился небольшим повышением ставки.

Как раз в этот момент в дверях таверны возник Уилл, впустив в комнату порыв холодного ветра.

Он заметил своего товарища и крикнул:

— Эй, симпатяга! Ты-то мне и нужен.

— Я занят, — ответил Павел.

Хафлинг пересек комнату и взглянул в карты товарища.

— Да тут королевский марьяж и полный набор козырей! — объявил он.

Другие игроки сразу сбросили свои карты.

— Ах ты… сын, — напустился Павел на Уилла и в качестве самого убедительного довода поднес к носу хафлинга кулак. Они часто так, шутя, подначивали друг друга, но сейчас шутить было некогда. — В чем дело?

— Одна девушка, из людей, ранена, и ей нужна помощь. Дорн остался при ней на случай, если объявится кто-нибудь из крысоподобных.

— Это они ее ранили? — спросил Павел. — Тогда она тоже может стать оборотнем.

— Нет. Во всяком случае, не похоже. Давай оторви-ка свой чертов зад от стула и айда со мной!

— Ладно, пошли.

Павел сгреб со стола все, что осталось от его монет, и прихватил свою булаву. У выхода к ним присоединился Рэрун Похититель Снега.

Если говорить об искусственной внешности, Уилл с Павелом были «нормальными» членами их небольшого братства. При виде же Рэруна, как и Дорна, все оборачивались, ибо арктические карлики были так же редки в землях близ Лунного Моря, как и полуголемы. Ростом едва ли выше Уилла, Рэрун был приземистый и плотный, в ширину почти такой же, как и в длину. Он носил козлиную бородку и длинные, до талии, распущенные волосы — такие белые, что трудно было различить, где кончаются волосы и начинается мех белого медведя, из которого была сшита его туника. С волосами контрастировало лицо, обветренное и обожженное солнцем до невероятной красноты. В короткопалой руке Рэрун держал ледовый топор.

— Пошли, — сказал карлик.

Уилл повел их неосвещенными улицами города, и даже в темноте было видно, что это недостроенное поселение, только-только отвоеванное у диких лесов, — место глухое и необжитое. В этих краях встречалось множество подобных поселений. Однако впечатление было обманчивым. Цивилизованный народ — в большинстве своем люди — обитал вокруг Лунного Моря с незапамятных времен, о чем свидетельствовали бесчисленные руины, подвергшиеся воздействию времени и непогоды. Увы, войны и стихия делали свое дело, и человеку приходилось раз за разом отстраивать новые поселения на развалинах старых городов.

Конечно же, Илрафон был глушью даже по местным меркам. Стоящий на восточном берегу Драконова Пролива, соединяющего Лунное Море с Морем Падающих Звезд, он служил важным перевалочным пунктом на морском и караванном пути в обоих направлениях. Но город был также печально известен как прибежище разбойников и пиратов. Множество мошенников рыскали здесь в потемках, но сегодня никто, казалось, не собирался беспокоить Уилла, Павела и Рэруна. Статный, высокий священник предположил, что они выглядят для этого слишком внушительно, включая его самого.

Покинув Дамару, он по привычке продолжал носить свои красно-желтые жреческие одеяния. С годами они совсем износились, остался только позолоченный амулет. Павел стал ходить, как лесные бродяги, в грубых одеждах из шерсти и кожи. Изменился он и в другом: двигался, как охотник, которым теперь стал, — осторожный и в то же время уверенный в себе — и на поясе всегда носил готовое к бою оружие.

Надо было спешить, и Уилл на ходу объяснил, в чем дело.

— Не понимаю, — сказал Павел, выслушав его рассказ. — Если они что-то замышляли, то почему просто не всадили ей в спину нож? Зачем сидеть и ждать, пока она истечет кровью?

— Подозреваю, — сказал Уилл, — что они действительно за кем-то послали, но не за жрецом, а за своим вожаком. Вот они и дожидались, что он придет и решит, что делать: убить или ограбить ее и что потом делать с награбленным, а может, потребовать за нее выкуп или продать ее в рабство.