Ярость

Засмеялись все, кроме Теда. Он по-прежнему улыбался, рассматривая меня в упор. Едва ли он хотел принимать участие в откровенном разговоре. Но почему? Борьба со всеобщим безумием? Мальчик, затыкающий пальцем пробитую плотину? Нет, едва ли. Это не его амплуа. Его стиль – не героизм, а, скорее, изящный уход в тень. Он единственный из известных мне людей покинул футбольную команду после трех головокружительных побед в прошлом году. Спортивный репортер в местной газете назвал Теда самым блестящем игроком за всю историю пласервилльской школы. Но он ушел из команды. Неожиданно и необъяснимо. Что удивительно, популярность его при этом нисколько не упала. Джо рассказывал, что когда совершенно обалдевшие ребята требовали хоть каких-нибудь объяснений, Тед сказал, что футбол – слишком тупая игра, и что он, Тед, найдет себе занятие получше. Я уважал его. Но почему сейчас он против меня, понять было сложно. Чтобы решить эту проблему, требовалось немножко подумать, но я не мог сосредоточиться. События развивались достаточно быстро.

– Ты действительно свихнулся? – неожиданно спросил Харман Джексон. 

– Думаю, да. Человек, который убивает других людей, должен быть не в своем уме, не так ли?

– Тогда, наверное, тебе нужна помощь, – продолжал Харман. – Стоит обратиться к доктору.

– Ты имеешь в виду кого-нибудь вроде Грейса? – усмехнулась Сильвия. – Старый козел! Я должна была посещать его после того, как швырнула чернильницей в старушку Грин. Все, что он делал – пытался заглянуть мне под платье и заводил разговоры о сексе.

– Он признал в тебе большого специалиста в этих вопросах, – сказал Пэт Фитцджеральд.

Послышалось хихиканье.

– Это не твое дело, – надменно произнесла Сильвия, затушив сигарету. – И тем более, не его.

– Что мы будем делать? – спросил Джек Голдмен.

– Ничего, – ответил я. – Пусть все течет как течет.

На лужайке появилась вторая полицейская машина городского управления. Думаю, третья приедет не скоро: ребята наверняка сидят сейчас в кафе, болтая о пустяках и наслаждаясь кофе с орешками.

Денвер о чем-то беседовал с военным в синих штанах. Джерри Кессерлинг рассаживал по машинам тех школьников, которым не хватило места в автобусах. Мистер Грейс разговаривал с каким-то неизвестным типом в костюме. Пожарники стояли поодаль, курили и ждали дальнейших распоряжений.

– То, что сейчас происходит, как-нибудь связано с давней историей с мистером Карлсоном? – спросил Корки.

– Откуда я знаю, с чем это связано? Если бы я знал причину, может, ничего бы и не было.

– Это твои родители, – неожиданно произнесла Сюзанн Брукс. – Причина должна быть связана с родителями.

Тед Джонс издал какой-то странный звук.

Я изумленно поглядел на Сюзанн.

Сюзанн Брукс была одной из тех девушек, которые никогда не открывают рта прежде, чем их об этом не попросят. Очень серьезная девушка. Симпатичная, хотя и не слишком яркая. У таких всегда бывает старший брат или сестра, затмевающие своими выдающимися успехами младших, так что школьные учителя обычно делают невыгодные для младших сравнения. И тем ранят их самолюбие. Когда такая девочка вырастает, она выходит замуж. Обычно за какого-нибудь водителя грузовика. А потом уезжает на западное побережье и пишет родственникам и друзьям не слишком часто. И становится гораздо раскованней, словно расцветает после того, как вырвалась из тени старшего брата или сестры. И живет долго и счастливо.

– Мои родители, – произнес я, как бы пробуя эти слова на вкус. Я подумал, не рассказать ли историю о той охоте, когда мне было девять лет. О том, как я услышал про обычаи ирокезов. Но это было бы слишком шокирующе.

Я бросил взгляд на Теда и поразился: лицо его искривила злобная гримаса. Казалось, кто-то засунул ему в рот лимон и заставил сжать челюсти. Для меня было неожиданностью видеть Теда в таком состоянии.

– Об этом пишут во всех книгах по психологии, – продолжала Сюзанн. – И действительно… Вдруг, осознав тот факт, что она говорит перед всем классом, Сюзанн замолчала. Казалось, она сама себе удивлялась. Сквозь ее блузку нежнонефритового цвета просвечивали бретельки лифчика.

– Мои родители, – снова начал я. И снова замолчал. Я вспоминал охоту, тени деревьев на туго натянутой ткани палатки (палатку натягивал отец, так что на ней не было ни единой морщинки), переполненный мочевой пузырь и то, как я чувствовал себя маленьким ребенком… И тут я вспомнил еще один случай. Я не хотел бы говорить о нем. Я никогда не рассказывал об этом мистеру Грейсу. Но сейчас, возможно, время пришло. Это могло помочь не только мне, но и Теду. По крайней мере, мне так казалось. Что касается меня… Наверное, уже поздно. Слишком поздно.

Снаружи ничего не происходило. Приехала последняя из городских полицейских машин, только и всего.

– Родители, – третий раз повторил я и начал свой рассказ.

Глава 14