Ярость

Вообще-то Дорн ничего не чувствовал, но он не сомневался в способностях своего друга. Священники были наделены особым даром видеть злые силы и уничтожать – это входило в их обязанности. Служители Летандера, с их обязательством посвящать жизнь искупляющему и очищающему солнцу, вели нескончаемую войну со злом.

– Не важно, – сказал Рэрун. – Мы обещали помочь Каре и решили бороться с бешенством. Это переговоры, а не охота, так что не зли его!

Павел перестал сопротивляться, и поток яркого белого света угас.

– Наш разговор еще не закончен, – сказал Рэрун.

Дракон проигнорировал его слова и злобно воззрился на Кару.

– Я не просил никого приводить, – прошипел он. Для такого огромного существа голос у него был на удивление вкрадчивым, это был почти шепот. – Особенно таких глупцов, как этот.

– Кто ты? – спросила Кара.

– Дракон, – сказал он, – и вампир, как угадал этот маленький жрец солнца.

– Значит, что ты можешь желать нам только зла, – сказал Павел. – Ведь именно таким змеям Культ Дракона обещает владычество над миром.

Бримстоун презрительно улыбнулся и сказал:

– Только не таким, как я. – И он вернулся к разговору с Карой: – Зачем тебе эти прихвостни?

– Мы не уйдем, – сказал Рэрун. – По крайней мере, пока не убедимся, что передали сведения по назначению.

– Пусть они остаются со мной, – сказала Кара. – Они заслужили это право, и я очень надеюсь, что они будут помогать мне и дальше.

Вот уж нет, подумал Дорн. Но с досадой осознал, что Павел и Рэрун правы. Сейчас не время уходить, надо остаться и постараться выведать побольше о бешенстве.

– Что ж, пусть так, – сказал Бримстоун.

Он скользнул взглядом по Тэгану и охотникам, и хотя глаза его горели, словно раскаленные угли, их взгляд замораживал. – Пусть остаются, если ты ручаешься, что они не наделают глупостей. Я даже расскажу тебе про себя, чтобы ты могла мне доверять.

Сама мысль об этом вызвала у Павела усмешку.

– Что ты знаешь о Саммастере? – продолжал Бримстоун, устроившись на груде золота и серебра. Монеты зазвенели под его весом.

– С вашего позволения, – сказал Тэган. Он закрыл крышку сундука, наполненного сокровищами, и безмятежно уселся сверху, совсем близко от дьявольских глаз дракона, его огромных зубов и когтей; такой поступок можно было считать или достойным восхищения, или легкомысленно-безрассудным. – Я знаю только, что какой-то безумный колдун организовал тайное общество, основанное на его бредовых идеях.

– Это был великий колдун, – отозвался Бримстоун, – такой одаренный, что, когда он был еще совсем молодым человеком, Мистра, богиня магии, назначила его одним из Избранных, первейшим среди магов.

– Значит, – сказала Кара, – он был хорошим человеком, а не злым.

Бримстоун ухмыльнулся, и Дорн заметил два торчащих клыка, выдающих в этом драконе вампира. Они удлинялись, когда дракон хотел высосать кровь из своей жертвы.

– Это не важно, – сказал дракон. – Он был слишком горд и спесив и после возведения в ранг Избранных возгордился еще больше. Он вообразил, что сам стал почти что богом, и что богиня тайн избрала его не только в свои агенты, но и в супруги.

– Значит, он уже тогда был безумен, – сказал Уилл, откинув назад капюшон и обнажив голову.

Бримстоун передернул крыльями, что было у драконов равносильно человеческому пожиманию плечами, и ответил:

– Может быть. Незаметное на первый взгляд, только начинавшееся безумие, но почему божество, обладающее такой мудростью, выбрало такого посланника – это тайна. Во всяком случае, как вы, наверно, предполагаете, его любовные амбиции ни к чему не привели и он был развенчан. Он продолжал служить Мистре, но затаил на нее обиду. Считая себя исключительно проницательным, он не мог поверить в то, что просто неправильно истолковал отношение к нему богини. Более того, он решил, что она нарочно обманула его, чтобы обеспечить его верность себе.

Дорн нахмурился. Он никогда не предполагал, что может почувствовать симпатию к какому-то легендарному негодяю, особенно к тому, кто водился с драконами, но, по крайней мере, он точно знал, что чувствовал Саммастер. Разница была лишь в том, что Кара на самом деле пыталась манипулировать им. Разве нет?

– Я не знаю точно, что произошло потом, – продолжал Бримстоун, – но я слышал несколько историй, и все кончались одинаково. Саммастер взялся помочь какому-то попранному и униженному народу. Дела пошли скверно, и он случайно уничтожил их всех, по ошибке прочитав не то заклинание. Все разумные люди понимают, что на войне такое случается. Но несмотря на свои познания, Саммастер был глуп и пал жертвой собственной вины. Этот случай поставил под сомнение его соответствие роли Избранного и важность его заслуг, о которых он столько воображал.

После такого полного фиаско он начал изучать черную магию, возможно в надежде вернуть к жизни свои невинные жертвы. В одиночку ему это сделать не удалось, и он разыскал Аластриэль, другую Избранную, надеясь, что вместе они смогут откопать в старинных книгах разгадку.

– И он в нее влюбился, – с грустью в голосе сказала Кара.