Ярость

Прячась от всего остального мира. Хотя такое существование было достойно презрения, он все же думал, что это лучше, чем судьба, постигшая лунных эльфов. За исключением тех, кто превратился в деревья, никого не осталось, во всяком случае в этой части Фаэруна.

Призраки, если можно было их так назвать, некоторое время просто смотрели на него. Тэган ощущал на себе их испытующие взгляды.

Ты говоришь о своем народе без гордости, – наконец услышал он.

– Если вас это обижает, примите мои извинения. Я ни в коем случае не хотел выразить неуважение к вам или к кому-то, с кем вас связывают кровные узы. Но у нас есть дела поважнее, чем обсуждение моих манер. Вам известно, что происходит в лесу?

В какой-то степени. Иногда проходит время, прежде чем мы что-то узнаем. Мы живем в другом, более медленном темпе, чем вы. Но мы не теряем бдительности. И мы остались в этом лесу, чтобы защищать его.

Даже во сне Тэган чувствовал усталость и страдал от боли, вероятно, поэтому ему было трудно сдержаться.

– Ну что ж, до сих пор вы прекрасно справлялись с работой, – сказал он.

Страшилища и гоблины были настоящим бедствием для лунных эльфов, но ни они, ни оборотни, ни зеленые и черные драконы не опасны для самого леса. – Внутри стволов замерцали еще несколько лиц. – Мы остались здесь, чтобы присматривать за своими землями на протяжении столетий, принесших пожары, засухи и разные другие бедствия. Мы сохраняем равновесие сил природы, тех сил, которые ты не можешь даже постигнуть.

– Эти люди из Культа Дракона создают мертвяков в нашем лесу, – сказал Дживекс. – Они уже убили одного зеленого змея, чтобы сделать из него подобную тварь. Надеюсь, это вам не безразлично.

И опять деревья замолкли, может быть, они совещались.

Расскажите об этом подробнее, – наконец попросили они.

Тэгану удалось пересказать, что произошло, несмотря на то, что Дживекс постоянно перебивал его, вставляя свои замечания и очевидно считая главным рассказчиком себя.

– Я все-таки думаю бросить вызов Культу, если смогу, – в конце концов сказал маэстро. – Но мне просто необходима помощь. Если я ее не получу, то я даже не уверен, что выживу с такой раной на крыле.

Мы обладаем определенной силой, – сказали деревья, – но с момента нашего превращения мы никогда не пробовали направить ее на излечение маленького существа из плоти и крови. Она не очень для этого годится. Может получиться даже хуже. Но мы хотим попробовать.

– Попробуйте, пожалуйста, – сказал Тэган.

Лица, смотревшие на него из древесных стволов, замерцали, утренний солнечный свет засиял так ярко, что он зажмурился, в этом сиянии чешуя Дживекса засверкала яркими чистыми цветами. Внезапно острая боль пронзила крыло авариэля. Он стиснул зубы, чтобы не закричать, и все его недомогание вдруг прошло.

Исчез и Дживекс, и деревья, окружавшие его плотным кольцом. Тэган оказался в центре поселения, подобного которому он никогда прежде не видел.

Это был и город и лес одновременно. Вместо того чтобы расчистить место от деревьев для постройки домов, строители с помощью магии заставили деревья расти так, как требовалось, – внутри стволов были полые пространства для комнат, отверстия для дверей и окон, разнообразные выступы для лестниц и балконов, а широкие плоские ветки образовывали дорожки, соединявшие верхушки деревьев. Градостроители убедили деревья поднять корни и немного видоизменить их, чтобы образовать широкие улицы для передвижения на нижнем уровне города.

– Добро пожаловать, – произнес приятный женский голос.

Тэган испуганно обернулся. За спиной у него стояла женщина-эльф или ее подобие. Она была на голову ниже авариэля, шаловливое выражение ее лица несколько противоречило горделивой осанке.. У женщины были длинные распущенные волосы лазурно-голубого цвета и раскосые бирюзовые глава с золотистыми крапинками. Ее одеяния были синего цвета.

– Это наш дом, таким мы запомнили его. Здесь я все еще Амра, в какой-то степени отделенная от остальных.

Тэган поклонился:

– Знакомство с вами – удовольствие для меня, леди, но боюсь, что не совсем понимаю…

– Мы сказали, что попытаемся излечить вас, – ответила Амра. – Но у вас рана не только на теле, но и в душе, шрам невежества и стыда.