Ярость

Хотя Бен сидел в камере со специальной защитой от остальных заключенных, в их крыле не было комнат, специально оборудованных для встреч с посетителями, поэтому в тех редких случаях, когда к нему кто-то наведывался, он сидел здесь вместе с обычными обитателями тюрьмы. Любой заключенный из блока для людей с психическими расстройствами третьего уровня во время таких визитов был очень уязвим. Ему оставалось только надеяться, что его друзья по несчастью слишком заняты своими шлюхами или слишком уважают своих жен и подруг, чтобы при них вытащить нож и вспороть ему живот.

— Мне нужно было с тобой повидаться, — сказал Джон.

Бен цыкнул языком, и Джон постарался не думать, что было бы у него во рту сейчас, если бы полицейские в свое время не поймали его.

— Разве я не говорил тебе, чтобы ты больше никогда в жизни не возвращался в эту чертову дыру?

— Я рад тебя видеть, — сказал Джон, и это была чистая правда. С тех пор как вышел отсюда, он не встретил еще ни одного приветливого лица.

— Ладно, — сказал Бен, облизывая губы. — Что ты мне принес?

Джон вытащил из пакета блок «Кэмела» без фильтра.

— О, этого просто не может быть! — Бен прижал блок к груди. — Пожалуйста, присаживайся, мой сладкий! Ты ведь знаешь, я не люблю, когда стоят над душой, даже если при этом открывается такой прекрасный вид на твои яйца.

Джон сел, несколько сбитый с толку речью Бена. Он уже успел забыть, как тот разговаривал с ним, как умудрялся заставить его чувствовать на себе грязь, даже если просто интересовался, который час. Джону пришлось напомнить себе, что это было частью образа жизни Бена, его способом прожить очередной день, чтобы не перерезать себе горло.

— Опра[12] сегодня выступает со своим любимым занятием, — доверительно сообщил Бен.

Шоу Опры было единственной программой, смотреть которую соглашался весь блок без исключений.

— Я уверен, что это будет хорошая передача, — сказал Джон.

Он замолчал, потому что в этот момент к их столику подошел охранник и ненадолго задержался там, прежде чем идти дальше.

— Слушай, — сказал Бен, — ты прекрасно знаешь, что я не могу надолго оставаться без никотина. Так что ты хочешь за это?

Джон наклонился поближе, оставив руки на столе, чтобы охраннику было видно, что он не делает ничего запрещенного.

— У меня проблема.

— Я так и думал.

Охранник двинулся вперед. Джон с трудом подавил желание обернуться через плечо. За ситуацией позади него следил Бен, в то время как Джон не спускал глаз с тех, кто был за спиной у Бена.

— Драгоценный мой, — сказал Бен, — давай не забывать, что здесь даже у стен есть уши.

Скорее, у этих столов. Джон не знал, правда это или нет, но все в тюрьме верили, что в комнате для посетителей полно «жучков» — некоторые вмонтированы под столами, другие вставлены в люминесцентные светильники над головой. Камеры видеонаблюдения были видны достаточно хорошо: они сканировали комнату из стороны в сторону, время от времени задерживаясь на отдельных подозрительных посетителях, чтобы увеличить изображение. Здесь не доверяли даже священникам.

Тихим голосом Джон рассказал Бену о телевизоре, о справке о кредитоспособности, о почте. Он рассказал ему также о человеке с зонтиком, умышленно не назвав его имени, потому что, кто его знает, насколько достоверны слухи.

Когда он закончил, Бен сказал:

— Понятно.

Джон откинулся назад.

— Что мне делать?

Бен плотно сжал пухлые губы и задумчиво приложил палец к черному ожогу на верхней.

— Это, любовь моя, вопрос непростой.

— Он напаривает меня на чем-то, — сказал Джон, а потом неуверенно добавил: — Верно?

— Да, конечно, — согласился Бен. — Другого объяснения быть не может. В принципе.

— Он использует меня для прикрытия.

— Он подставляет тебя, любовь моя.

Джон покачал головой и снова наклонился вперед.

— Но это лишено всякого смысла. Все началось еще шесть лет назад. А шесть лет назад я находился здесь. У меня железобетонное алиби.

— Верно, верно, — согласился Бен и снова приложил палец к верхней губе. — А он знал, что ты вышел?

Джон пожал плечами.

— Он мог это выяснить.

— Но он знал об этом? — спросил Бен. — Должен тебе сказать, дорогой мой, что даже для меня оказалось сюрпризом, что ты так убедительно говорил на совете по досрочному освобождению. Прямо-таки чудеса красноречия.

Джон кивнул. Он удивил этим даже самого себя.

— Давай рассуждать, опираясь на допущения типа «что, если», — предложил Бен. — Что, если твой друг решил, что ты заживо сгнил здесь, в нашем маленьком домике для засранцев?

— Допустим.

— Что, если он вдруг, к своему удивлению, обнаруживает, что наш малыш вышел на свободу?

— И что дальше?

— Что, если он почувствовал угрозу в твоем возвращении? — Бен подался вперед. — У него же, очевидно, что-то там крутится.

— Да, — согласился Джон.

— И ему не захочется, чтобы что-то помешало его небольшому левому дельцу, правильно?

— Правильно.

— Ну и что же он сделает?

Оба замолчали, пытаясь продумать этот следующий шаг.

— Я не знаю, — расстроенно признался Джон. — Мне необходимо его найти.

— Ты уже перепробовал все пути, лежавшие на поверхности?

— Да.