Ярость

Я с усилием поднялся и презрительно трижды похлопал в ладоши. Попытался заговорить, но рот наполнился кровью. Я сплюнул. Попытался снова. Говорить со сломанной челюстью было непросто. Наконец я выдавил:

— За что?

В ответ Лана показала мою записную книжку.

— Не стоило оставлять это на виду. — Она швырнула ее в меня, и записная книжка больно ударила в грудь.

— Я думала, ты другой, — добавила Лана. — Я считала тебя своим другом. Я ошибалась. Никому ты не друг. Ты — ничтожество!

Я не узнавал Лану. Передо мной стоял другой человек: жесткий, лишенный сострадания. Лана смотрела на меня с ненавистью — только так я могу описать этот взгляд.

— Лана, пожалуйста…

— Держись подальше и от меня, и от моей семьи. Попадешься мне на глаза еще хоть раз — я вызову полицию, и тебя упекут за решетку. — Она повернулась к Агати. — Убери его с острова к черту.

Лана собралась уходить, и тут Джейсон протянул к ней руку. Однако Лана резко отбросила ее от себя, причем с отвращением, спустилась по ступеням на пляж и в одиночестве зашагала по песку прочь.

На миг воцарилась тишина. А потом настроение резко поменялось.

Лео разразился хохотом — резким, визгливым, детским хохотом.

— Гляньте, он описался! — верещал Лео. — Вот же придурок!

Кейт засмеялась и взяла Лео за руку.

— Пойдем отсюда, родной.

И они пошли к ступеням.

— Ты потрясающе играла, — восхитился Лео. — Так правдоподобно… Я тоже хочу стать актером.

— Знаю, — Кейт кивнула. — Мама мне сказала. По-моему, отличная идея.

— Ты со мной позанимаешься?

— К­ое-какие приемы точно покажу. — Кейт улыбнулась. — Но, конечно, самое главное — это доброжелательные зрители.

Она кинула на меня последний торжествующий взгляд и стала спускаться по лестнице. Лео последовал за ней. А потом и остальные. Один за другим они шли по пляжу. Сначала Кейт и Лео, затем Никос под руку с Агати. Замыкал процессию Джейсон. Он шагал, по-бычьи нагнув голову и злобно сжав кулаки.

До меня донеслись обрывки разговора Кейт и Лео, когда они проходили мимо:

— Не знаю, как ты, а я отметила бы это дело! Как насчет дорогой шипучки?

— Отличная мысль! — обрадовался Лео. — Я, наверное, выпью бокальчик.

— Ох, Лео… — Кейт чмокнула его в щеку. — В­се-таки ты не безнадежен.

Они удалились, и их голоса постепенно затихли, но я еще долго слышал визгливый смех Лео. Он эхом отдавался у меня в голове.

■ ■ ■

Будь у меня хоть немного здравого смысла, я бы поставил на этом точку. Я бы заплатил за ваши напитки и торопливо вышел из бара, оставив вас под впечатлением от поучительной истории. И никаких телефонов и адресов. Я смылся бы из города до того, как ляпнул ­что-нибудь лишнее.

Однако я обязан продолжать. Выбора у меня нет. Эта черная туча нависала надо мной с самого начала, загораживая свет, с самой первой строки, когда я сел писать свою историю. Видите ли, в моем портрете недостает некоторых деталей. Пока. Нужно добавить буквально пару финальных штрихов.

Странное я выбрал слово — «портрет»… Я полагаю, это портрет. Только вот чей? Изначально я думал, что это будет портрет Ланы. Но судя по всему, изобразил себя. И это пугает. Мне не очень хочется смотреть на свой портрет, на это жуткое изображение.

И все же мы должны набраться сил и посмотреть на него в последний раз — вы и я, — чтобы закончить историю. Хотя предупреждаю: зрелище не из приятных.

6

Рассвело. Я остался на пристани один. Трудно было сказать, что болит сильнее: поясница, в которую Никос тыкал ружьем, сломанные ребра или пульсирующая челюсть. На мне живого места не осталось. Корчась от боли, я ­кое-как спустился на пляж и побрел по песку вдоль моря.

Я шел и пытался понять, что все это значит? Излишне говорить, что мой план провалился. По моим расчетам, сейчас мы с Ланой в главном доме ждали бы полицию, а я бы ее успокаивал, объясняя, что гибель Джейсона — результат трагического стечения обстоятельств.

«Я и помыслить не мог, что ситуация окажется настолько непредсказуемой, — сказал бы я силящейся не заплакать Лане. — Кто знал, что Кейт выхватит оружие и выстрелит?» Я бы добавил, что никогда не забуду представшее моим глазам жуткое зрелище, как Кейт в пьяном угаре несколько раз выстрелила в Джейсона. Это была бы моя легенда, и я бы четко ее придерживался.

Кейт могла бы рассказать иную версию, но тут мое слово оказалось бы против ее. Вот и всё. Слова, воспоминания, обвинения, гипотезы — словно пыль на ветру. Ничего конкретного. Ничего осязаемого. Полиция и, что важнее, Лана поверили бы мне, а не Кейт, которая ­вообще-то хладнокровно убила мужа подруги.

— Ох, я так виноват… — начал бы я. — Это все моя вина…

— Нет, — возразила бы Лана. — Это моя вина. Зря я согласилась на эту бредовую идею.

— Но уговорил тебя я. И я никогда себя не прощу, никогда…

И так далее — мы бы успокаивали друг друга, пытаясь взять вину на себя. Мы бы ­сколько-то погоревали, а затем оправились бы. Общая вина объединила бы нас. И мы бы жили долго и счастливо.