Ярость

— Я сам не могу этого сделать, — признался он наконец в порыве откровенности. — Захария Харкер и я… мы не выносим друг друга. Когда я его вижу, у меня возникает желание его ударить. Вы лучший дипломат, чем я. Вы бессмертный. Вы давно знаете их всех. Сделаете это, Хейл?

Хейл в свою очередь заколебался. Затем уклончиво сказал:

— Вы тоже бессмертный, Рид.

— Может быть. Я предполагаю, что да. Но не в том смысле. Когда у меня будет время для расследования, я займусь этим. Сейчас это невозможно. Вы пойдете?

Хейл колебался. Он стоял, обдумывая ответ, и в это время в его руках зажужжал передатчик. Он вложил прибор в ухо, обрадовавшись помехе.

Некоторое время он слушал, глядя на отдаленные джунгли, где тут и там были видны раскачивающиеся вершины деревьев. Там действовала невидимая дробилка.

— Возьмите бинокль, — сказал он Сэму, — и смотрите влево. Там есть просека, в которую можно увидеть. Вы должны видеть это — они наткнулись на паутину сирены.

Заинтересованный Сэм повиновался.

Бинокль, казалось, подбросил джунгли вверх и вперед. Дробилка разделила остров на четыре части, прорубив четыре широкие полосы, между которыми по-прежнему стояли клинообразные участки джунглей, брызгая ядовитым соком, сверкая бриллиантовой росой. Ближайший участок джунглей был почти уничтожен, и Сэм сквозь него видел отдельный клин, где дробилка методично продвигалась вперед, круша деревья. Это была чудовищная машина, покрытая тяжелой броней, ровно и неумолимо двигавшаяся на гусеницах, такая неуместная в диких джунглях. Гигантские ящеры венерианской поверхности двигались так же быстро и хищно, пробираясь меж деревьев, не менее могущественные, чем это чудовище, явившееся уничтожить их. Лианы цеплялись за машину, петлями и узлами свисали с ее боков. Некоторые все еще слабо извивались, пытаясь всадить в металл свои похожие на клыки шипы.

Сэм слышал отдаленный гул и грохот дробилки, пробивавшей себе дорогу. Треск ломающихся деревьев отчетливо раздавался в воздухе. Слышались слабые крики людей, в них чувствовалось возбуждение.

Затем глаза Сэма уловили разноцветный всплеск перед дробилкой, и на мгновенье ему показалось, что все его чувства перестали действовать. Он не слышал звуков далекой сцены внизу, не чувствовал бинокля, прижатого к лицу, не ощущал тяжелого запаха атмосферы, к которой никак не мог привыкнуть. Осталось только ощущение цветного пятна, сверкавшего прямо перед лицом, потом оно поблекло и вспыхнуло другим цветом, более изысканным, чем первый.

Сэм стоял неподвижно, а эти два цвета слились вместе, образовали новый цвет, третий — тот раскинулся вокруг бледными полосами, и полосы эти слабо, гипнотически двигались. При взгляде на все это чувствовалась почти физическая боль.

Сэм резко опустил бинокль и взглянул на Хейла. Вольный товарищ слабо улыбался, на лице его было восхищение.

— Вы сильный человек, — неохотно сказал он. — Впервые вижу, чтобы так быстро можно было освободиться от сирены. Большинство не может. Вы плохой объект для гипнотизера.

— Да, — угрюмо ответил Сэм, — уже испытано. Что это за штука там внизу?

— Отдаленный родич плаща счастья. Помните это подводное существо, которое вступает в невроконтакт с жертвой и поедает ее живьем? При этом жертва не хочет избегать хищника, она разделяет удовольствие с плащом. Сирена действует так же. Это наземный вариант. Смотрите.

Сэм снова посмотрел. На этот раз он тщательно подогнал окуляры, и существо оказалось совсем близко. Вначале невозможно было рассмотреть, что же это за паутина сирены, потому что Сэм снова испытал оцепенение и мог только смотреть на смену цветов.

Потом он напряг волю, освобождаясь от гипноза сирены, и взглянул на нее как бы со стороны. Вероятно, эта большая паутина была очень старой — насколько можно было дожить до старости в этих хищных джунглях. Судя по количеству людей, бежавших к ней за дробилкой, он решил, что она не менее десяти футов в диаметре. Паутина протянулась между двумя деревьями на небольшой поляне, прикрепившись прочными нитями к ветвям.

В центре находилось туловище, чуть вибрировавшее, посылавшее волны цвета и вызывавшее нервную дрожь.

Слабый звенящий звук донесся до ушей Сэма. Звуки запаздывали по сравнению с движением сети. Каждая вибрация паутины спустя несколько секунд сопровождалась звоном. Звуки эти не были музыкальными, но в них заключался какой-то глубокий ритм, их тонкая резкость затрагивала нервы, заставляла их дрожать.

Сирена напрягала всю свою гипнотическую силу, чтобы подействовать на дробилку. Она все более возбужденно вспыхивала перед тупой мордой машины, пытаясь проникнуть в проволочные нервы и парализовать металлического гиганта.

На мгновение показалось возможным, что даже создание из стали и империума не выстоит против этого жуткого существа.