Ярость

Последовала заминка, тихий вздох, после чего щелкнул замок и дверь открылась.

Мириам Монро выглядела так же, как и ее дочь. Вернее, ее дочь выглядела бы так, если бы вела другой образ жизни. В тех местах, где Алиша была очень худой, почти как скелет, ее мама была достаточно крепкой; у нее были длинные вьющиеся волосы, и веяло от нее какой-то открытостью, которая, казалось, сама по себе располагала к ней людей. На щеках Мириам Монро был румянец, в глазах — живая искра, и хотя губы ее были сжаты, а выражение лица оставалось настороженным в ожидании того, что скажет Уилл, она явно относилась к тому типу женщин, которые ищут в жизни позитив.

Он взглянул на черного пуделя у ее ног и снова поднял глаза.

— Я приехал поговорить насчет вашей дочери.

Она прижала руку к сердцу и, пошатнувшись, схватилась за косяк двери, чтобы сохранить равновесие.

— Эшли…

— Нет, — сказал Уилл, протягивая руку, чтобы поддержать ее. Ему и в голову не приходило, что у нее может быть не одна дочь. — Алиша, — объяснил он. — Я приехал поговорить об Алише.

Она растерялась и несколько раз смущенно моргнула.

— Что?

Теперь уже смутился Уилл. Может, он неправильно прочитал фамилию на почтовом ящике? Или попал не на ту улицу?

— Вы ведь Мириам Монро?

Она кивнула. Предчувствуя беду, собака залаяла.

— Простите, — сказал Уилл. — Мне сказали, что у вас есть дочь по имени Алиша.

— У меня действительно была дочь, — согласилась она. Голос Мириам стал далеким, как будто она потеряла своего ребенка много лет назад, а ее следующие слова показали, что именно так она и считала. — Алиша ушла от нас еще подростком, офицер. И мы не видели ее почти двадцать лет.

Уилл толком не знал, что сказать.

— Можно мне войти?

Она улыбнулась и, аккуратно отодвинув собаку ногой, отступила в сторону.

— Я совсем забыла о хороших манерах.

— Ничего, — успокоил ее Уилл, подумав, что, несмотря на то, сколько раз ему приходилось это делать, он никогда не мог предугадать, как родители отреагируют на известие о гибели своего ребенка.

— Может быть, пройдем в гостиную? — предложила она.

Уилл старался не таращиться по сторонам в громадном холле, самом большом из тех, какие ему приходилось видеть в частном доме. Широкая лестница спиралью уходила на второй этаж, а над головой висела грандиозная люстра, как в оперном театре.

— Мы купили ее в Болонье, — пояснила Мириам, проводя его в соседнюю комнату. — Мой муж Тобиас — коллекционер-любитель.

— А-а… — многозначительно протянул Уилл, как будто это имело какое-то значение.

Он подумал о домах, которые ему пришлось посещать за последние несколько дней, — две захудалые комнатки Алиши, тесная квартирка, где воспитывала своих внуков Элеонора Эллисон. Это же был настоящий особняк — все просто и понятно. От толстых ковров на полах до колоритных африканских изделий на стенах это было место, где живут люди, для которых деньги — не проблема.

Мириам уселась в удобное на вид кресло, собака устроилась у ее ног.

— Может быть, хотите лимонада?

— Нет, благодарю вас, — сказал Уилл, усаживаясь на диван.

Подушки были жесткие, и он решил, что этой комнатой пользуются редко. Интересно, а рояль перед эркерным окном тоже исключительно для показухи? А еще он думал о том, какого черта делает. Уже очень давно Уилл уяснил для себя, что сообщать родителям о смерти их детей нужно быстро. От затягивания этого процесса становится только тяжелее, когда дело доходит собственно до информации. Уилл не был ближайшим другом Мириам Монро, его задачей было просто сказать ей правду, а потом уйти.

Так почему бы так и не сделать?

Возможно, это было связано с тем, что в голосе этой женщины, в ее присутствии было что-то успокаивающее. Ее лицо могло бы послужить иллюстрацией к словарной статье «мать». Когда Уилл был маленьким, он думал, что черных детей любят больше, чем белых, по той простой причине, что на более чем сотню воспитанников детского дома Атланты приходилось всего двое афроамериканцев. Забавно, как прочно в голове откладываются стереотипы, когда ты маленький.

— Чем я могу быть вам полезна? — подсказала Мириам.

Голос ее звучал очень вежливо, и она умудрилась посмотреть на свои наручные часы, не демонстрируя нетерпения.

— Простите, что напугал вас. Я думал, что женщина, с которой я разговаривал по телефону, предупредит вас.

— Она сказала, что кто-то звонил, но я никак не ожидала увидеть на пороге своего дома полицейского.

— Простите, — повторил Уилл, вытаскивая записную книжку и ручку.

Он делал это только для того, чтобы люди видели, что он уделяет им внимание. Вынимая ручку из бокового кармана пиджака, он включил диктофон.

— Похоже, вас не очень удивило то, что я здесь по поводу Алиши, — сказал он.

— Думаю, нет, не удивило. Алиша выбрала для себя жизненный путь, с которым я и ее отец не согласились. Я уверена, вас не удивит, что вы далеко не первый офицер полиции, который постучался в наши двери. — Она улыбнулась, но в ее манере чувствовалась скорее настороженность. — Если вы думаете, что мы можем привести вас к ней, то мне очень жаль, но это не так.