Ярость

Его звали Расти.

— Расскажешь кому-нибудь — убью, — предупредил он, закрыв ей ладонью рот так плотно, что она едва могла дышать. Штаны у него уже были спущены до колен, и она вспомнила, как смотрела тогда на его вялый член и темные волосы в низу живота. — Найду тебя и убью.

Но он был не первым. К тому времени Энджи уже имела сексуальный опыт благодаря нескончаемой веренице маминых дружков. Некоторые из них были славными, другие представляли собой страшных и жестоких скотов, которые накачивали наркотиками мать только для того, чтобы добраться до дочки. Так что, честно говоря, облегчение она смогла испытать, только попав в детский дом к мисс Флэннери.

История Уилла была не точно такой же, но довольно похожей. Его тело могло быть картой перенесенной им боли и страдания, будь то длинные и узкие рубцы на спине от ударов кнутом или большая заплатка с неровными краями на бедре, где была сделана пересадка кожи, чтобы скрыть ожоги электрическим током. Его правая рука была дважды раздроблена, а левая нога сломана в трех местах. Его били кулаком в лицо так сильно и так часто, что верхняя губа разошлась, как кожура на банане. Каждый раз, когда Энджи целовала его, она чувствовала губами этот шрам, который напоминал ей, через что Уиллу довелось пройти.

Старших детей в сиротском приюте объединяла одна общая черта: у всех были похожие истории. Они все были нежеланными. Они все натерпелись физических страданий. Маленькие обычно надолго здесь не задерживались, но, начиная с шести-семи лет, у детей практически уже не было надежды стать частью какой-то семьи. Для многих из них это было хорошо. Они уже видели, что собой представляют семьи, и предпочитали альтернативный вариант. Большинство из них, по крайней мере.

Впрочем, Уилл никогда не сдавался. В день открытых дверей он подолгу стоял перед зеркалом, тщательно расчесывал волосы, приглаживая упрямый вихор и пытаясь выглядеть похожим на ребенка, которого хочется увести к себе домой. Энджи хотелось врезать ему по зубам, встряхнуть хорошенько и объяснить, что его уже никогда не усыновят, что он никому не нужен. Один раз она даже начала делать это, но что-то в выражении его лица остановило ее — какая-то безнадежность, ожидание неудачи. И вместо того чтобы ударить Уилла, она подвела его к зеркалу и помогла причесать волосы.

Энджи выключила душ и завернулась в полотенце. Она улыбнулась, вспомнив первый раз, когда она увидела Уилла в общем зале. Это был восьмилетний мальчик с кудрявыми белокурыми волосами и маленьким ртом, выгнутым в форме лука купидона. Он постоянно ходил, уткнувшись носом в книгу. Сначала Энджи решила, что он просто недоумок, но потом выяснила, что он всего лишь смотрит на слова, стараясь понять, какой смысл они несут. Ирония ситуации заключалась в том, что он любил слова, обожал книги, разные истории и вообще все, что могло увести от окружающей действительности. В редкие моменты откровения Уилл как-то сказал, что когда он бывает в библиотеке, то для него это все равно, что сидеть за столом, уставленным любимыми кушаньями, но при этом не иметь возможность попробовать их. И он ненавидел себя за это.

Даже сейчас он не признавал, что его дислексия может быть чем-то еще, кроме как его личной проблемой. Энджи много раз принуждала и даже умоляла его — он все равно отказывался принять помощь. Ко времени, когда они познакомились, Уилл уже научился всевозможным трюкам, чтобы скрывать свой недостаток, и она не сомневалась, что учителя считают его просто заторможенным. В его нынешней работе все было так же. Он использовал разноцветные папки, чтобы можно было найти нужное дело по цвету, а также бумагу разного типа, которую можно было различить по текстуре.

В школе именно Энджи писала за него под диктовку семестровые письменные работы по предметам, в которых не имела ни малейшего желания разбираться. Именно ей приходилось слушать, как он ночь за ночью прокручивает на своем магнитофоне записи книг, запоминая их целыми кусками, чтобы на следующий день можно было отвечать на уроке. К окончанию школы он работал в десять раз больше остальных, тем не менее еле-еле сдал выпускные экзамены. А затем он поступил в колледж.

Энджи никогда не понимала, почему все это было для него так важно. С его ростом и приятной внешностью Уилл должен был вырасти в такого себе сердцееда, похожего на тех, с кем вечно сбегала сама Энджи. Но вместо этого он стал тихим и застенчивым — такие мужчины по уши влюбляются в первую же девушку, которая согласится с ними переспать. Не то чтобы Уилл влюбился в Энджи. Да, конечно, он любил ее, но влюбленность и любовь — это совсем разные вещи. Он хотел ее, потому что хорошо ее знал. Точно так же он хотел посещать знакомые рестораны и покупать одни и те же продукты. Она была знакомым объектом, выигрышной и надежной ставкой. Их связь напоминала, скорее, отношения между сверхвнимательным братом и сестрой, которые — так уж получилось — занимались сексом.