Ярость

— Конечно, знаем, — рассмеялась Кедра. — Ведь прошло три дня. Неужели ты думал, что я позволю себе расслабиться с человеком, о котором мне ничего не известно? Я знала твое имя через три часа после нашей встречи. На следующее утро я знала содержание твоего досье. Тебе можно доверить такую работу. Она тебе по плечу. А сколько тебе нужно за молчание, ты решишь сам.

Сэм покраснел. Именно тогда он впервые ощутил ненависть к ней. Кому приятно узнать, что его водили за нос?

— Это дельце, — процедив он, — встанет вам вдвое дороже, чем обычным клиентам.

Он назвал явно завышенную сумму.

— Нет, — ответил Захария, — мы можем дать…

— Подожди, милый, — подняла руку Кедра. — Я заплачу. У меня есть свои соображения.

Захария внимательно посмотрел на нее. Эти соображения были настолько ясно написаны на ее лице, что на мгновение он поморщился. Он полагал, что их свободный брак, прерванный ею перед уходом в созерцание, будет вот-вот возобновлен. Однако, следя за тем, как она смотрит на Сэма, Захария понял, что это может произойти не так скоро.

Сари наклонилась вперед и положила свою бледную узкую руку ему на плечо.

— Захария, — в ее успокоительном тоне звучали собственнические нотки, — оставь ее, дорогой. Времени хватит на все.

Бабушка и внучка, почти как в зеркале повторяющие друг друга, обменялись понимающими взглядами, в которых не упускавший ничего Сэм уловил соперничество.

— Посмотри туда, — Захария прикоснулся к пульту. Одна из стен вспыхнула и стала прозрачной. На небольшом удалении от них проплывала кабина, в которой сидел одинокий человек. — Он здесь уже около двух часов.

Кабина подплыла ближе, и Сэм увидел хмурого высокого и смуглого мужчину, одетого в обычный коричневый костюм.

— Я знаю его в лицо, — сказал Сэм, вставая. От резкого движения пол слегка качнулся. — Высадите меня на посадочной площадке. Я с ним разберусь.

Сэм отыскал свободное место в длинном зале бара и заказал выпить. Бармен внимательно посмотрел на него. Это было место встречи Бессмертных, и люди такого плебейского вида, как Сэм, нечасто появлялись у стойки. Но в угрюмом лице и повелительных интонациях было что-то, что заставило бармена после мгновенного замешательства пробормотать «Да, сэр», — и с хмурым видом принести, что просили.

Сэм сидел там довольно долго. Он дважды повторял заказ и теперь тянул последнюю порцию. Огромная сфера сплетала запутанные узоры над его головой, и пестрая толпа заполняла гигантский купол музыкой и невнятным рокотом. Он наблюдал за беспорядочным перемещением кабины с человеком в коричневом костюме. Ожидая Бессмертного, он лихорадочно прикидывал разные варианты.

Сэму было страшно. Вмешиваться в политику Бессмертных — дело опасное. А влезать еще и в их отношения — это просто чистое самоубийство, и у Сэма не было ни малейших иллюзий по поводу своих шансов уцелеть после того, как надобность в нем отпадет. Он не мог забыть выражения мягкой задумчивости, с которым Захария Харкер повернулся к нему.

Когда кабина Свободного Компаньона подплыла, наконец, к причальной платформе, Сэм уже встречал ее там.

Он не тратил слов понапрасну.

— Меня только что наняли убить тебя, Хейл, — сказал он.

Час спустя, когда они вместе выходили из Гавани, ребята Шеффилда добрались до него.

Сэм никогда не достиг бы таких успехов в своей карьере, если бы не умел красноречиво убеждать своих собеседников. С другой стороны, со дня объявления крестового похода на континент столько краснобаев пытались навязать Робину Хейлу свои услуги, что он уже научился отделываться от них.

Но кровь Харкеров опять сыграла свою роль. В итоге Хейла убедило именно чисто наследственное выражение спокойной уверенности, говорившее его общему для всех Бессмертных чувству родства больше, чем все ораторские ухищрения Сэма.

Сэм говорил очень быстро, однако, со спокойным и даже ленивым видом. Он знал, что теперь их с Хейлом жизни связаны вместе, причем связаны очень короткой веревочкой, длиной не более 48 часов. До этого срока они оба в безопасности, а после него — оба должны умереть, если только не сделают какой-нибудь хитрый ход. Когда Сэм говорил об этом, его голос звучал вполне искренне.

Именно на этом месте шеффилдовские парни его и достали. Они с Хейлом как раз вышли из Гавани и вступили на самую медленную ленту тротуара. Ловко созданное давление толпы слегка разделило их, и Сэм, пробиваясь обратно, слишком поздно увидел черный баллончик на уровне своего лица и слишком поздно попытался задержать дыхание, почувствовав тошнотворный запах невидимого газа.

Все вокруг стало замедляться, замедляться и остановилось совсем.

Чья-то рука скользнула ему под локоть, и его потащили вдоль движущегося полотна. Уличные огни пятнами вспыхивали до поворота, а потом вдруг слились в одну гипнотического цвета кляксу. Сверкающая улица гладко плыла вперед, по сторонам клубился ароматный туман, но он видел все, как при замедленной съемке. Смутно Сэм сознавал, что это его же собственный промах. Он позволил Кедре отвлечь его, он ввязался в новое дело, не покончив со старым. И теперь он расплачивался за это.