Ярость Антитела

— Можете перестрелять их всех, мне наплевать! — отозвался Гламур по-русски. — Мне нужен тубус! И вы не уйдете отсюда, пока я не узнаю, где он! Как насчет поговорить? Да отзовитесь вы, черт побери! Не нужно строить иллюзий относительно того, что я выпущу вас отсюда! — Замолчав, Гламур с удовольствием констатировал, что его слова встречены молчанием. — Вы понятия не имеете, как воспользоваться тем, что находится в тубусе! Вы беспросветно глупы! И даже академик Гинзбург не нашел бы применения содержимому! Что вы хотите? Я дам вам все, что потребуете, но верните мне тубус!..

Гламур. Москва, октябрь 2007-го…

Погода в Москве капризничала. Еще вчера шел мелкий дождь — последние слезы октября, — нудно частил по матерчатым крышам уличных кафе, улицы дышали влагой, и настроение было такое, что единственными желаниями были горячий душ и чашка кофе. Но уже к вечеру из-за рассеявшихся облаков выглянуло солнце, однако было уже поздно — день катился к вечеру, и влага так и не успела просохнуть. И еще сейчас, в девять часов утра, асфальт был по-прежнему влажен. Воздух пропитался озоном, и от этой удивительно чистой смеси дышалось легко и свободно. И дело даже не в фонтане в парке имени Горького, дело именно во вчерашнем дожде.

В вечерние часы здесь бывает много народу. Закончившие рабочий день служащие, захватив бутерброды и кофе в термосах, не спеша двигаются к парку, рассаживаются вокруг фонтана, прогуливаются и набираются сил для шествия домой. Хотя торопиться, по сути, незачем, поскольку их жены и дети здесь же, рядом. Около фонтана собираются все, кто живет неподалеку и хочет оставить в памяти кусочек еще не покрытой снегом Москвы. Голуби организовывают тусовку, из посетителей выбирая старушек с кульками и детей. Последних — с осторожностью. В маленьких головках этих двуногих часто что-то переключается, и они, вместо того чтобы крошить булку, что в руке, вдруг срываются с места и начинают безумную беготню.

На лавочке в парке сидел человек лет тридцати на вид, в коротком демисезонном пальто и с непокрытой головой. Листая газету, он изредка посматривал по сторонам, перебирая взглядом вновь появляющихся у фонтана людей. Начитавшись вдоволь хроник Москвы, молодой человек вздохнул, потянулся — дотянулся до урны и баскетбольным жестом направил туда скомканную газету. Восхититься таким бесшабашным жестом было некому, все присутствующие вокруг были заняты своими делами.

Вскоре, однако, появился мужчина лет сорока, он уверенным шагом направился к лавочке, на которой сидел молодой человек. Мужчина был высокого роста, волосы его, черные и волнистые, спадали на плечи пальто, взгляд блуждал вокруг молодого человека, однако шел он именно к лавочке как к конечному пункту своего путешествия. Дойдя, остановился и чуть пожал плечами, поняв, что замечен и идентифицирован.

— Разрешите присесть рядом?

— Это свободная страна, — ощупывая стоящего взглядом, заметил молодой человек.

— Свободная от чего?

— От ученых. Все ученые переехали к вам.

Мужчина пригладил на голове волосы, аккуратно присел в полуметре от скупого на слова соотечественника и уставился куда-то вдаль пустым взглядом.

— У меня такое впечатление, что вы нервничаете, мсье Дебуа.

Черноволосый повернул к собеседнику голову. На губах его играла усмешка.

— А вы бы на моем месте не нервничали?

— Я на вашем месте сейчас и нахожусь, — бросил молодой человек и уложил руку на спинку лавочки так, чтобы было удобно беседовать. — Чем мое место отличается от вашего? Я пытаюсь заработать, вы тоже пытаетесь заработать. Я рискую в любой момент оказаться в руках властей, и ваше положение в этом смысле совершенно идентично моему. В чем разница, мсье Дебуа? — И молодой человек, закинув ногу на ногу, провел взглядом по парку. — Разница лишь в том, что я делаю это еще и любя науку, вы же, в силу определенных обстоятельств, относясь к науке с безразличием. Вас заставила прийти сюда любовь к деньгам. Иначе говоря, причаститься к научным исследованиям вы решили только после того, как запахло наваром.

— Послушайте, как вас там… Гламур, — раздраженно забормотал Дебуа, — если вы рассчитываете, что я пришел сюда для того, чтобы вы прочли мне лекцию по этике, тогда я, пожалуй, оставлю вас наедине с вашими экзерсисами. Меня интересуют, вы правы, деньги, а не болтовня изгнанного с кафедры университета неудачника.