Ярость ацтека

И я поведал присутствующим свою печальную историю: рассказал, как в один «прекрасный» день беззаботный кабальеро, проснувшись, узнал, что он не знатный богатый гачупино, а сын ацтекской шлюхи, а также о том, как, скрываясь от альгвазилов, я повстречал в Теотиуакане Карлоса, поступил к нему на службу и оставался при нем до самой смерти молодого ученого на Юкатане. Я опустил лишь несколько деталей, касающихся красавицы графини и убийства священника-инквизитора в Кадисе.

Когда я закончил, в помещении повисло молчание, которое явно не сулило мне ничего хорошего. Касио смотрел на меня так, будто я был одним из тех людей, которые, если верить Карлосу, обитали на других планетах. Он медленно покачал головой и заключил:

– Прямо не знаю, как теперь и поступить: лить слезы над этой печальной историей... или перерезать тебе глотку как величайшему вруну в христианском мире.

– Подобную историю никому не придумать, – заметил человек, стоявший рядом с Касио. – Право же, этакого и самому Сервантесу не сочинить.

– А вот мы сейчас проверим, – отозвался Касио. – Доставь-ка сюда indiano.

Это слово я слышал впервые: оказывается, людей, которые отправились в американские колонии в поисках удачи, а потом вернулись домой, в Испании именовали americanos или indianоs. А мы у себя дома называли их гачупинос. Пока мы ждали этого indiano, я попытался объясниться с Розой.

– Послушай, ты напрасно на меня сердишься. Я по мере своих сил пытался спасти Карлоса. Я и правда любил его как родного брата. Я отдал бы за него жизнь... да, кстати, чуть и не отдал.

Но Роза упорно молчала. И непонятно было, по-прежнему ли она готова убить меня, или мой рассказ немного смягчил ее сердце. Одно было очевидно: это бескомпромиссная особа. Если Карлос был разумным человеком, который всегда прислушивался к доводам рассудка, то его сестрица, похоже, была склонна выносить поспешные суждения и вдобавок отличалась редким упрямством.

Примерно через час человек, которого послал Касио, вернулся с так называемым indiano. В отличие от всех остальных присутствовавших в комнате, которым едва ли исполнилось тридцать, ему, судя по седине в волосах, было уже за пятьдесят.

– А теперь расскажи этому человеку свою байку, – велел Касио.

Я начал повторять свою историю, медленно и внятно, но Касио прервал меня, не дав закончить.

– Ну, что думаешь? – поинтересовался он у indiano.

– Как зовут губернатора Гуанахуато? – спросил меня тот.

– Сеньор Риано.

– Ну, такие вещи может знать кто угодно, – буркнул Касио.

– Как зовут его старшего сына? – задал следующий вопрос indiano.

– Гильберто.

Он спрашивал меня про достопримечательности города и где что находится по отношению к площади и собору. Я отвечал бойко и не задумываясь, но, когда проверяющий осведомился, где можно купить лучшие украшения, мне пришлось признаться в своем невежестве.

– Спроси лучше, у кого заказать хорошее седло.

Indiano, однако, поинтересовался, на кого был похож Бруто.

– Уж точно не на меня. Кожа, волосы и глаза у него были светлыми, а главная отличительная особенность находилась вот здесь. – Я коснулся правого виска. – Тут у него имелось бурое пятно, которое Бруто называл родимым.

– Это Хуан де Завала, – заявил indiano.

– Ты уверен?

– Вне всякого сомнения. Он жил в Гуанахуато, это точно. Бруто я встречал, правда, более десяти лет назад и не слишком хорошо помню то время. Родимого пятна, например, так и вовсе не заметил. Но эту нашумевшую историю знаю, мне о ней кузина писала. Скандал был на всю колонию!

Он пожал плечами.

– Кроме того, ясно ведь, что этот тип прибыл из колонии, стоит только послушать его выговор. А еще лучше, для пущей уверенности, взглянуть на его сапоги. Ну-ка, сравните их с моими.

Все опустили глаза, принявшись изучать нашу обувь.

– Это индейская работа, – пояснил indiano. – В Испании сапожники таких не делают.

– Спасибо, сеньор, – искренне поблагодарил я его.

Indiano ушел, и Касио снова обратился ко мне:

– Хорошо, пусть ты и впрямь Хуан де Завала. Но откуда нам знать, что ты не французский шпион?

– Мне так же мало дела до Франции, как и до Испании. На французов шпионил Карлос, а я был всего лишь его другом.

– Наглая ложь! – возмутилась Роза.

– Никакая это не ложь, – обрезал ее Касио. – Всем прекрасно известно, что твой брат был большим почитателем всего французского. Меня волнует другое: а в Кадисе знают о подмене?

– Нет, полковник думает, что я Карлос Гали.

Он кивнул.

– Ну ладно, тогда ты и будешь Карлосом.

Я с трудом сдержал вздох облегчения.

– Мы не можем доверять этому типу, – сказала Роза. – Ты же сам слышал: он признался, что ему нет никакого дела до Испании.

– Правильно, но и до Франции тоже, а вот собственная шкура ему, как я понимаю, очень дорога. Этот человек нам пригодится. Его послали сюда потому, что он читает по-французски, а поскольку его физиономия незнакома здешним французским воякам, это большой плюс.

– Роза права, – вмешался я. – От меня вам не будет ни малейшего проку. Если мне позволят, я лучше покину город как можно скорее и никогда больше...