Ярость ацтека

В ту ночь, когда мы, сытые и довольные, лежали рядом в темноте, Карлос рассказывал о древнем народе, построившем Паленке и другие города майя.

– Великая цивилизация майя возникла за сотни лет до ацтеков, – поведал он мне. – В общих масштабах истории индейцев могущественная империя ацтеков просуществовала относительно короткий отрезок времени, примерно сотню лет, до Конкисты. Однако многие ученые полагают, что майя создали не менее могущественную державу, причем произошло это значительно раньше, во времена Господа нашего, Иисуса Христа.

По его словам, расцвет культуры майя начался после Рождества Христова и длился вплоть до наступления в Европе темной эпохи Средневековья.

– В истории цивилизации майя выделяют несколько периодов. Первый продолжался примерно до лета от Рождества Христова девятисотого – тогда в этих краях существовало не менее пятидесяти значительных городов, и в некоторых из них, таких как Тикаль и Паленке, население составляло более пятидесяти тысяч человек.

Следующий этап связан с расцветом изумительного города Чичен-Ицы, ставшего центром Юкатана наряду с двумя вышеупомянутыми.

А ведь были еще Майяпан, Ушмаль и другие. Цивилизация майя распространилась от перешейка, соединяющего два великих океана, в обоих направлениях: на север, к полуострову Юкатан, и на юг, в район Гватемалы.

Если верить Карлосу, обычаи майя были сходны с таковыми народов, живущих дальше к северу, например мешикатль или тольтеков. Майя тоже приносили богам человеческие жертвы, считая, что те воздадут им за кровь богатыми урожаями, они тоже вели с соседями жестокие войны, однако, как и остальные индейцы, были одержимы стремлением к знанию. На основе своих астрономических наблюдений майя составили поразительно точный календарь. Как и ацтеки, они записывали все полученные знания, собирая огромные хранилища бесценных рукописей, но фанатичные церковники, рьяно уничтожавшие свидетельства достижений других индейцев, постарались и тут.

Мой друг покачал головой.

– И теперь, из-за горстки каких-то фанатиков, мы имеем о богатейшей культуре майя лишь весьма смутное представление. Согласись, Хуан, что это невероятно! Ну просто вопиющая несправедливость!

Увы, после того, как мне совсем недавно пришлось лишиться всего, включая имя, и выяснить, что вся моя жизнь была лишь обманом, результатом интриг безмерно алчного мошенника, удивить меня какой-либо несправедливостью было значительно труднее, чем моего ученого спутника.

46

Когда мы добрались до пункта нашего назначения, древнего города, Карлос сказал:

– Вчера вечером я выяснил у здешнего управляющего, что спустя несколько лет после завоевания империи ацтеков в этих краях побывал сам Кортес. Все-таки он был незаурядный человек: воистину Великий Завоеватель – первооткрыватель, покоритель и правитель новых миров. Ты слышал о том, что произошло в Гондурасе?

– И снова я признаюсь в своем невежестве.

– Как многие события эпохи Конкисты, это была поразительная история, полная приключений, убийств и, может быть, даже в какой-то степени безумия. Она началась с того, что Кортес послал одного из своих капитанов, Кристобаля де Олида, организовать колонию в Гондурасе. Тот выполнил поручение, но, оказавшись далеко от Кортеса, почувствовал свободу, возомнил о себе невесть что и, видимо, напрочь лишился здравого смысла. И вот Кортес, находившийся в Мехико, узнал, что капитан больше не исполняет его приказы и заявил о своей самостоятельности.

Говорю тебе, Хуан, Олид был глуп. Он ведь не понаслышке знал, каким жестоким и решительным может быть Кортес, не побоявшийся сжечь собственный флот, чтобы заставить сражаться с ацтеками своих солдат, испугавшихся и вознамерившихся вернуться на Кубу.

«Да уж, – подумал я, – слава не дается трусам».

– Олид решил, что, поскольку между ним и Кортесом пролегли несчетные лиги, он может действовать на свой страх и риск. Но строптивец заблуждался. Кортес послал к Олиду своего доверенного капитана, Франсиско де Лас Касаса. Поначалу тому не повезло: в результате кораблекрушения он попал в руки Олида, но, даже находясь в плену, сумел перетянуть его людей на свою сторону, поднял мятеж, схватил отступника и отрубил ему голову.

Между тем, как только известие о кораблекрушении дошло до Кортеса, который находился тогда в Мехико, он отправился в Гондурас с армией примерно в полторы сотни испанцев и несколькими тысячами индейцев в сопровождении танцоров, жонглеров и музыкантов. Однако сложный характер местности сделал этот поход непохожим на увеселительную прогулку.

Кортес взял с собой в поход и Куаутемока, своего пленника, последнего императора ацтеков, которого боялся оставлять в столице в свое отсутствие.

Улучив подходящий момент, когда солдаты были измучены голодом и валились с ног от усталости, Куаутемок и другие знатные ацтеки составили заговор. Они намеревались перебить испанцев и, насадив голову Кортеса на кол, пронести ее, как победное знамя, до самого Мехико, призывая индейцев объединиться против завоевателей.