«Ярость богов»

Охранник некоторое время изучал поданный ему паспорт, потом смотрел на изображение в карманном компьютере; и там, и там на картинке имеет место быть особа с длинными темными волосами и хоть какими-то щеками. Сотрудник службы безопасности оглядел стоявшую перед ним тощую коротко стриженную блондинистую девицу, что-то коротко буркнул и, возвращая документы Мири, сказал:

– Вам придется пройти процедуру проверки отпечатков пальцев.

– Что?! – Антуан рванулся было вперед, но Мири поймала его за рукав. Обвила руками за шею и зашептала в ухо:

– Не сердись и не шуми. Ты ведь меня тоже не узнал. Я сейчас быстренько поработаю… Жди меня в машине через часок, ладно?

– Раз ты так хочешь…

Она добавила поцелуй в щечку, и Поросенок сдался. Охранники невозмутимо наблюдали за происходящим. Когда Мири вышла из лифта, один из «людей в черном» вошел в кабину и со словами «Я провожу вас», нажал кнопку пятого этажа. Антуан сердито сопел, но промолчал.

Мири прошла процедуру сверки отпечатков пальцев. Когда она пошла в туалет, за ней отправилась одна из женщин-агентов. Девушка не обратила на это особого внимания. Нельзя сказать, что меры безопасности сильно ее раздражали. Хотя таких строгостей она прежде не видела. Даже на том аукционе, куда приезжал принц Чарльз с королевой-матерью, охраны было меньше.

В лифте Мири поднималась с двумя охранниками. Когда двери раскрылись, она увидела Николая. Он не сразу узнал ее и неуверенно спросил светловолосую девушку в дорогом костюме от Шанель:

– Вы от Павла Генриховича?

Но тут же темные глаза глянули на него исподлобья, а рот сложился в презрительную гримаску, и секретарь с облегчением воскликнул:

– Мири! – он шагнул к ней, больно сжал руку. – Я думал… я уже не надеялся, что ты приедешь.

– Почему?

– Но как же… Ты буквально пропала, ни слуху, ни духу.

– Ты не забыл, как интересно началось наше путешествие? А уж как оно продолжалось, я и вспоминать не хочу.

– Да-да, конечно, ты права, – они уже шли по коридору. – Кстати, могу тебя немного успокоить – Рустему лучше. Операция прошла хорошо, и он скоро поправится.

– Я рада… – Мири искоса взглянула на секретаря и, больше ради желания сказать гадость, чем из-за каких-то реальных подозрений, нахально поинтересовалась:

– А вот интересно, почему это нам так трудно было сюда добраться, а вы вдруг оказались в безопасности?

Лицо Николая как-то дрогнуло, он сглотнул, и девушка с удивлением проследила глазами, как дернулся кадык на его шее. И заметила, что ворот рубашки чуть потемнел. Неужели он надел несвежую сорочку? Мельком удивилась она и тут же поняла, что это от пота – очередная капелька стекла из-под аккуратно подстриженных волос на шее.

– Я… мне тоже пришлось нелегко, – сдавленным голосом отозвался Николай. – Я угодил в камеру и… мне пришлось ждать, пока шеф вызволит меня…

Мири не ответила: голова ее полнилась подозрениями и недобрым предчувствием. Но на расспросы времени не осталось: коридор кончился массивными резными дверями, перед которыми маячили двое из службы безопасности.

Охранник, получив подтверждение от начальства, открыл двери зала.

Само помещение было не особенно велико, зато обставлено со старомодной роскошью, как гостиная в дорогущем отеле: на обтянутых шелком стенах подлинники картин художников девятнадцатого века в барочных рамах, тяжелая мебель в стиле рококо (Антуан знает, что у него под боком такая роскошь?). Камин, отделанный малахитом и яшмой, на полке – часы. «Прекрасная вещь, – определила Мири, – бронза и фарфоровые фигурки; скорее всего Франция, восемнадцатый век. Эти каминные часы стоят больше, чем моя квартира в предместье Лондона».

На ковре ручной работы, краски которого затуманились от времени, но узор по-прежнему поражал совершенством, расставлены были несколько столиков, окруженных креслами. За одним – двое мужчин в белоснежных арабских одеждах и платках пили кофе. От его крепкого аромата у Мири на секунду закружилась голова. «Должно быть, это арабские шейхи, – решила она. – А вот те типы за другим столиком кто?» Смуглые лица, как незаполненные бланки, хорошего качества костюмы и неброские галстуки, белые рубашки – с одинаковым успехом могут быть кем угодно. А скорее всего посредники. Третий столик занимали двое хмурых людей. Один смотрится в цивилизованном окружении более-менее уместно, и костюм на нем сидит получше, но вот второй – бородатый тип со смуглым лицом – сверкает на всех глазами и явно страдает от отсутствия под рукой привычного оружия. Рубашка на нем без галстука, а выражение лица – смесь недоверия, жестокости и высокомерия – видимо, коррекции не поддается.

Два столика пустовали. Мири с Николаем сели на указанные распорядителем места.