Ярость Бури (ЛП)

Так и есть, это было Логово-на-холме - дом, так сказать, для одного из их родов. И, пока Тиранда думала об этом, ее глаза встретились со взглядом двух встревоженных жриц.  Тело, лежавшее на травяном коврике, окутал слабый, серебряный свет - свет Элуны. Ее дыхание участилось при виде этого зрелища, хотя за столько времени она должна была привыкнуть. Даже во сне его гордое выражение лица было покрыто отметинами времени, которые были даже более выразительными, нежели ее. Его длинные, зеленые волосы были уложены жрицей так, что спадали на его грудь, где казалось, сливаются с его пышной, длинной бородой. Он имел густые, угловатые брови, что делало его внешний вид серьезным, задумчивым.

Он был одет более искусно, нежели большинство друидов - выбор не его собственный, но определенный его высоким положением. Массивная броня с выступающими шипами защищала плечи, тогда, как у часовых это делалось для предплечий и голеней. Несмотря на то, что она была сделана из древесины уважительно собранной с мёртвых деревьев, магическая броня была более прочной и эластичной нежели металлическая. Безрукавное одеяние тянулось вниз к его сандалиям и по бокам ног было покрыто цветом и покроем укрывающих листьев. Ближе к полу находился слой, похожих на полумесяц, узоров голубого цвета, возможно, отдающих дань уважения Элуне. Малфурион Ярость Бури уставился в потолок, его золотые глаза были пусты.

Тиранда глотнула при его виде, виде ее любимого. Она почувствовала слабость в ногах, когда изучала его - как можно будучи таким ярким и порывистым с духом стать весьма безжизненным и безнадёжно потерянным? Она слабо улыбнулась пристально вглядевшись в Малфуриона, который выглядел так величественно, так безупречно. Несмотря на весь благородный вид мужчины ночного эльфа, всегда была одна деталь, которая требовала внимания в первую очередь. Прорастающие с его лба и растущие вперед два гордых оленьих рога. Более чем два фута в длину, они небыли дефектом рождения, это был подарок и знак Кенария. Немного было друидов, кто испытал благословение четвероногого, копытного полубога, и один из тех немногих самый первый и величайший, был он, лежавший перед ней. Тиранда не была ошеломлённой, когда впервые рога начали расти. В них она видела только знак узнавания величия, которое, как она всегда знала, присуще Малфуриону.

"Малфурион..." прошептала она телу, несмотря на то, что никто особенно он, не могли ее услышать. "Ах, мой Малфурион... почему ты должен был оставить меня снова?"

Она смотрела, как ее последовательницы присели на колени возле неподвижного тела и расположили свои руки над его головой и грудью. Тиранда знала что они делают, так как сама дала такие распоряжения.

Только благодаря благословению Матери Луны Ярость Бури был до сих пор жив. Ее вера поддерживала тело архидруида живым и здоровым, надеясь как на чудо, на день, когда Малфурион снова всколыхнется. Надеясь, что его форма во сне чудом вернется, где бы она там не потерялась в Изумрудном Сне ...

Высшая жрица отчаянно хотела уйти. С какой целью Элуна открывала ей эту сцену? Все что она делала порождало больше беспокойства, больше страшных напоминаний. Она не могла стоять и видеть его таким потерянным для нее... возможно навсегда.

Сиделки Малфуриона отошли назад. Они выглядели мрачными. Они делали это поручение день за днем и отлично знали свои обязанности. Кожа архидруида вдруг потемнела. Три жрицы не среагировали на эту трансформацию, как будто они и не увидели её. Тиранда с другой стороны вскочила к Малфуриону, не обращая внимания на тот факт, что ее тело прошло сквозь ее последователей, как будто они были туманом. Только ужасное превращение возлюбленного имело для нее значение. Она беспомощно наблюдала, как тело архидруида продолжало жутко изменяться, и не могла даже коснуться его.

Его плоть темнела и трескалась, как кора дерева. Ноги и руки искривлялись. Шероховатые темные листья прорастали в волосах и бороде, закрывая их собой. В то же время листья стали покачиваться, как будто на них дул ветер, пришедший в это подземелье откуда-то сверху. Золотые глаза потускнели, снова став серебряными, как при рождении, потом более ужасно, они провалились, превращаясь в чёрные впадины. Ритмическое колебание листвы, оторвало внимание высшей жрицы от страшных глаз, хотя сначала, она не смогла понять, почему. В колебаниях было знакомое движение. И тогда слабый звук, сопровождающий движение, устойчивый, пульсирующий стук, нарастал в силе по мере того, как наполнял ее слух. стук сердца. Она диким образом осмотрелась вокруг - это было, как будто другие жрицы не могли его слышать. Он стал громче и сильнее. Звук стал оглушительным; трепещущие листья играли концерт, и потом...