Ярость дьявола

Пока неслась вверх по лестнице, она едва не начала срывать с себя одежду. Дядя Джэрвис предусмотрительно велел Эмме поторапливаться, если она хотела успеть поймать Кейн в душе, пока та не выбежала оттуда, раздираемая тысячей дел.

Кейн прижала Эмму к противоположной стене.

– Только чуточку. Все прошло хорошо?

– Я купила платье и еще кое-чего по мелочи, из того, что продавец уговорил взять. А что касается нашей подружки-федерала, я уверена, она где-нибудь притаилась и выдумывает коварный план, как забрать тебя у меня.

Эмма застонала и блаженно закинула голову, когда Кейн принялась целовать ее нежную кожу.

– Никто меня у тебя не заберет, – проговорила Кейн, немного отстраняясь. – Господи, какая ты вкусная.

– Я самый лучший аперитив на свете. И мне все равно, что там говорят о ресторане, куда мы сегодня с тобой собрались. Пойдем в постель – ненадолго, а? – у Эммы слабели коленки, неизбежно подкашивались ноги. А чем ниже гладила ее Кейн, тем труднее было успокоить дыхание.

Когда Кейн приняла приглашение и повела любимую в спальню, у Эммы на прохладном воздухе соски мгновенно сделались твердыми. Но как только она опустилась в постель, и влажной кожи коснулись шелковые простыни, Кейн накрыла ее своим телом. Эмму охватило жаркое возбуждение, именно этого ей страстно хотелось целый день. Она обвила бедрами талию Кейн, прижимая плотно-плотно к себе, и прошептала:

– Я хочу чувствовать тебя всю.

Кейн попыталась перевернуться, но Эмма удерживала ее, тая от наслаждения, ощущая крепкий пресс, прижатый к самому интимному месту ее пылающего тела. Рельефные бицепсы Кейн были еще покрыты капельками воды, и в этом была какая-то магнетическая сексуальность.

– Я тоже хочу чувствовать тебя, но ты ведь держишь так сильно.

У Кейн немного болела рана в боку, но она старалась сосредоточиться на том, как напряжены соблазнительные розовые соски. Для Кейн любое прикосновение к Эмме было проникнуто любовью. А самые прекрасные впечатления в жизни были связаны с тем, как на ее глазах девочка с фермы превращалась в роскошную женщину, которая знает, чего хочет, и умеет попросить об этом так, что отказать невозможно. И обе эти составляющие личности Эммы были одинаково дороги сердцу Кейн, ведь авантюрный дух ее зрелой супруги порой выдавал глубоко скрытую натуру юной девочки, которую Кейн когда-то повстречала.

– Вот как я мечтала о тебе… – сказала Кейн, и положила руки на грудь любимой, с трепетом ощущая бугорки сосков под своими влажными ладонями.

– Как, милая?

– Когда мы первый раз встретились, я пригласила тебя в клуб, мы разговаривали, может, танцевали… Но по дороге домой, я только и думала о том, как это – быть в постели с тобой, чувствовать тебя всем телом. Я представляла себе, как ласкаю тебя, ведь именно об этом ты и просила, – Кейн прижалась губами к великолепной груди, по очереди целуя нежные соски.

Весь тот день, когда Эмма позвала Кейн в свою маленькую квартиру, той приходилось прилагать титанические усилия для того, чтобы охладить свою страсть и не позволить ей вырваться наружу. Когда же Кейн вошла и увидела Эмму, стоящую посреди комнаты без блузки, только кокетливо прикрывая грудь рукой, Кейн с трудом удерживалась от того, чтобы повалить ее и завладеть целиком. И из всех воспоминаний Кейн самым дорогим было воспоминание о том вечере, о моменте, когда Эмма представила ее голодному взгляду свое великолепное тело.

Женщины. Кейн любила женщин и умела тонко их понимать, но Эмма всегда была для нее чем-то большим. Кейн достаточно было и одного взгляда, чтобы постичь фатальность их встречи.

Кейн так пристально, не отводя взгляда, смотрела на Эмму, что та забеспокоилась и даже спросила, все ли в порядке.

– Ты такая красивая, – проговорила Кейн.

– Прошу тебя, прикоснись ко мне, – нетерпеливо ответила Эмма.

Кейн дотронулась губами до возбужденного соска и медленно провела рукой вдоль живота Эммы. Длинные пальцы развели нежные складочки, Кейн с упоением отметила для себя, что любимая уже была готова впустить ее в себя. Но входить Кейн не торопилась.

Вместо этого Кейн несколько раз погладила, дразняще перебирая пальцами, вдоль влажной горячей ложбинки.

– Посмотри на меня, Эмма.

Когда Эмма медленно открыла темно-зеленые глаза, она выглядела как бесконечно счастливая женщина, попавшая в океан страсти своей любимой.

– Я хочу любить тебя… И видеть в этот момент, – Кейн скользнула чуть разведенными пальцами по губкам Эммы.

– Прошу, милая… – когда ласкающая рука остановилась и стиснула крепко, Эмма выгнулась, поднимая бедра навстречу долгожданным движениям. – Войди, Кейн, прошу тебя. Я не могу больше ждать.

И когда Кейн ввела пальцы туда, где Эмма больше всего хотела их чувствовать, обе они не переставали смотреть друг другу в глаза. Эмма боролась с желанием поддаться вырывающемуся наружу огню и откинуться на подушках, закатив глаза. Никакими словами не под силу описать, какое блаженство Кейн приносила ей, когда ее прикосновения заставляли забыть обо всех тревогах.