Ярость и страсть

Я услышала щелчки взводимых курков и невольно вздрогнула, хотя и знала, что самолично разрядила ружьё, а в темноте патроны найти невозможно. Как он освободился от моих трусиков — для меня было загадкой. Я медленно повернулась. Виктор стоял у крыльца с дробовиком наперевес и сверкал глазами.

— Что это с вами? — испуганно спросила я. — Вы меня не узнали?

— Дёрнешься — пристрелю, как утку, — угрожающе сказал он. — Не знаю, в какие игры ты играешь, но эта будет последней в твоей жизни. Ты мне уже надоела.

Мне вдруг стало интересно послушать, что он скажет, думая, что я в его руках. И я решила оставить его в этом заблуждении.

— Только не убивайте, — плаксиво промямлила я. — Делайте, что хотите, только оставьте жизнь.

— Что хочу? — осклабился он. — Что ж, за мной не заржавеет.

Подойдя к лежащему у крыльца Евгению, Виктор пнул его ногой. Тот не пошевелился.

— Надо бы его связать, — пробормотал он.

— Я как раз собиралась это сделать, — услужливо вставила я. — Пойду поищу верёвки?

— Вместе сходим. — Поднявшись на крыльцо, он ткнул меня дулом в живот. — Ну, что встала, топай вперёд.

Я повернулась, он взял сзади меня за воротник платья, чтобы я не сбежала в темноте дома, и, прижимая дуло к спине, стал подталкивать на веранду. Таким макаром мы добрались до выключателя и зажгли свет. Сразу стало легче дышать. Моток верёвки лежал на подоконнике. С ним я сходила во двор и связала Евгения. Виктор стоял на крыльце, направив на меня ружьё, и мрачно наблюдал. Что роилось в его голове, какие чёрные мысли — мне было неведомо. Меня, конечно, удивляла столь резкая перемена в его отношении ко мне, но, судя по всему, он понял, что это я его вырубила, и теперь не знал, кто друг, а кто враг.

На своих хрупких плечах я перетащила Климова в дом, в каминную комнату, в которую мы попали сразу с веранды, и бросила его на диван, а сама примостилась рядом. Виктор, отыскав в холодильнике початую бутылку водки, достал из серванта рюмку, поставил все это на столик перед диваном и уселся с другой стороны на табуретку, положив ружьё на колени. Не спуская с нас глаз, налил полную стопку и залпом выпил. Потом достал сигареты и закурил.

— Хороша парочка. — Он презрительно усмехнулся. — Безмозглые придурки.

Сложив руки на груди, я спокойно смотрела на него, ибо мне уже надоело притворяться восторженной дурой, и слегка улыбалась, ровно настолько, чтобы он не догадался, что я его не боюсь. Тут Евгений, полулежащий рядом, наконец зашевелился, поднял голову, разлепил глаза и увидел продюсера. Из раскрытого рта его вырвался хриплый звук, напоминающий предсмертный рёв подстреленного кабана, несчастный дёрнулся, словно увидел перед собой разъярённого тигра, и так и застыл с паническим ужасом во взгляде, устремлённом на ухмыляющегося Виктора.

— Очухался, любовничек, — пророкотал тот, выпуская на него струю дыма. — Дерьмо собачье.

— Что, что ты х-хочешь? — простонал тот, пытаясь разорвать связывающую руки верёвку.

— А то ты не знаешь, ублюдок!

Тот вздрогнул и повернулся ко мне. Страх сразу же сменился ненавистью, и он процедил:

— Все-таки обманули, сволочи. Выманили…

— Между прочим, господин преступник, — усмехнулась я, кивнув на ружьё, — мы с вами сейчас в одинаковом положении.

Евгений растерянно заморгал, пытаясь понять, о чем я, и спросил:

— Он что, и тебя собрался прикончить? — На его губах появилась злорадная ухмылка. — Допрыгалась, значит. Небось рассчитывала, что он с тобой поделится? Как же, жди…

— Заткнись! — резко осадил его Виктор, наливая вторую рюмку. — Лучше расскажи, с кем болтал, пока я за тобой гонялся?

Евгений глянул на него удивлённо, потом подобрался, сел поудобнее и уже довольно уверенно произнёс:

— А вот этого ты от меня не услышишь. Кстати, как вы меня нашли здесь?

— Люба постаралась, — хмыкнул Виктор, опрокидывая в себя стопку. — Она мне все про тебя рассказала, даже то, как вы с ней здесь кувыркались целую ночь в прошлое воскресенье. — Он повернулся к камину. — И у этого камина, кажется, тоже отметились, не так ли?

— Не твоё дело, — буркнул, заливаясь краской, Евгений. — Не трожь чистое своими грязными лапами. Хоть память мне оставь, подонок, если уж…

— Ладно, хватит! — повысил голос Виктор и, взяв бутылку, стал допивать водку прямо из горлышка. Там оставалось примерно полбутылки, и все это довольно быстро, булькая, переместилось в его ненасытную, жадную глотку. Покончив с этим, он отшвырнул пустую тару в угол и посмотрел на нас враз налившимися кровью глазами.

От его взгляда мне стало не по себе. Теперь в нем не было притворной вежливости и деликатности. Это был уже совсем другой человек, не тот, которого я знала, а скорее тот, который соответствовал линиям на своей ладони. Губы сплющились в презрительную усмешку, дряблые щеки задрожали, как студень, он схватил ружьё и направил его на маньяка.

— Знаешь, что я сейчас сделаю? — процедил он. — Я убью тебя и потом уничтожу тело. Даже если ты что-то и сболтнул кому-нибудь, то свидетелем ты уже быть не сможешь.

— Эй, эй, перестань! — испуганно подался назад Евгений. — Никому я не говорил ничего, ты что?!