Ярость херувимов

Когда через пару минут Лариса, получив двойной эспрессо, приготовленный в кофейном автомате на кухне, а также ментоловую сигарету, в сопровождении своих хвостатых любимиц удалилась, попыхивая пахитоской, на террасу – уже снова телефонируя кому-то и жалуясь, что Софка также будет на приеме, – Ада, улучив момент, вернулась на кухню, где ткнула пальцем в одну из кнопок на кофейном автомате.

– Вы, быть может, тоже хотите? – спохватилась она, обращаясь к экономке писательницы Водопьяновой, Марии Филипповне, сновавшей по огромному помещению, заполненному аппетитными запахами: готовился обед, а покушать писательница ой как любила, придерживаясь мнения, что на голодный желудок вдохновение не приходит.

Та, качнув головой с короткими седыми волосами, ответила:

– Нет, спасибо, я уж лучше чаю. Ну что, сегодня не в духе?

Ада, наблюдая за тем, как горячее молоко струится в бокал, кивнула.

Экономка, что-то кромсая, продолжила:

– Впрочем, о чем это я, когда она в духе. Хотя, в сущности, Лариса Георгиевна – неплохой человек, только глубоко несчастный.

Ада едва не выронила из рук бокал с обжигающим латте макиато. Это писательница-то Водопьянова – глубоко несчастная? Несмотря на ее катастрофически падающие тиражи, зарабатывала она, благодаря своим старым книгам, о-го-го, точнее даже, о-го-гошеньки. Ее новые произведения, как водится, с мелодраматично-мистически-мармеладной начинкой, хоть и сползли, причем уже давно и прочно, с первых, вторых и даже третьих позиций в списке бестселлеров, но еще пользовались любовью многочисленных поклонников, опять же, женщин средних лет и такого же достатка, и тоже неплохо продавались. Посему писательница обитала в собственном подмосковном шале, коллекционировала раритетные драгоценности и только на прошлой неделе выгнала взашей молодого любовника, когда узнала, что тот ходит на сторону, причем тоже к любовнику.

В общем, жизнь если не литературной императрицы, так хотя бы королевишны или курфюрстины была не без терний, но в общем и целом – вполне недурственна. Она вполне комфортно протекала в окружении десятка подобострастных кошек, заботливой экономки, поварихи и «ктулхушников», как пренебрежительно и прямо в глаза писательница Водопьянова именовала работников издательства, готовых выполнять все ее заскоки. Включая очередную девочку на побегушках, боксерскую грушу и грелку для Тузика (вернее, для Ларисы Георгиевны): юную, рыжеволосую, робкую Аду Булгакову, младшего редактора отдела любовной и мистической прозы издательства «Ктулху», направленную непосредственной начальницей, уже прошедшей это испытание, в пещеру к огнедышащему дракону.

Вернее, в подмосковное шале к попыхивавшей ментоловыми сигаретами писательнице Водопьяновой.

Которая, как утверждала ее экономка и повариха, была глубоко несчастным человеком.

– Точно глубоко несчастный? И насколько именно глубоко? Глубже Марианской впадины или еще нет? – произнесла, осторожно отхлебывая обжигающую пену, Ада, а экономка со вздохом ответила:

– Ну, я ведь давно у нее работаю, знаю Ларису Георгиевну как облупленную. Конечно, характер у нее не сахар, но если бы у нее в личной жизни все было получше, то и к окружающим она относилась бы поспокойнее.

Ада подумала о смазливом накачанном любовнике, персональном тренере, которого писательница Водопьянова после его случайно вскрывшихся шашней со скандалом (вопли, визги, выдернутые волосы) выставила за дверь.

Точнее, своей бриллиантовой рукой выбросила.

– Ну, с Аркашей ей не повезло, конечно…

Мяукая, на кухню вбежали сразу три кошки – две белые и одна черная.

– Что, красавицы, кушать хотите? Сейчас вам мамочка даст!

Наблюдая за тем, как кошки жадно набрасываются на миску с едой, которую им заботливо поставила на пол экономка, Ада подумала, что даже статус этих хвостатых существ в подмосковном шале писательницы Водопьяновой намного выше, чем ее собственный.

Ну, все где-то и когда-то начинали! Как сказала ее собственная непосредственная начальница, главное – продержаться первые полгода, а потом будет легче. Она-то знала, о чем вела речь.

Или Лариса ее уволит, или полюбит.

Причем Ада даже не знала, что будет хуже: ужасный конец или ужас без конца.

Третьего не дано.

– Ну, при чем тут этот вертопрах. Нет, я о другом. Лариса Георгиевна, которую я еще девочкой знала, всегда мечтала стать серьезным литератором, а в итоге ваяет глуповатые опусы для домохозяек. А у нее ведь талант, может, не самый большой, но явный. А она растратила его на все эти побрякушки, мирскую славу и тусовочную суету. А ведь могла быть стать настоящей писательницей!

Ада замерла, так как заметила, что на кухню явился объект филиппики экономки: сама писательница Водопьянова. Причем, судя по всему, она уловила реплику прислуги.