Ярость на коротком поводке

Правит острая сталь, где бессильны слова,

И где гибнут, о смерти моля,

Честь защищая и дом!

Но жар ярости юной, ведущей на бой,

Растопил что-то в черной груди.

Злобных планов и мыслей нарушился строй,

Когда Он под рукой ощутил -

Сердце забилось вдруг в нем!

Мелодия нарастала, и от дружных ритмичных ударов зазвенела посуда на столах, однако это никого не смущало.

Он вскричал: так и быть, я верну мир земле,

Навсегда возвращусь в мир иной.

Разгоню грязный сброд, что таится во мгле,

Коль моею ты станешь женой!

Нам враждовать нет причины!

И она согласилась, ведь счастье людей

Важней, чем судьба одного.

Клятвой крови вовек, до скончания дней

Назвалась нареченной Его,

Верной до самой кончины!

Стихли крики и лязг, отступили войска,

В реках снова вода посветлела.

Бросив меч, вновь за плуг ухватилась рука,

Мир вернулся в деревни и села,

Брачной скрепленный фатой!

Возроптал люд лихой, услыхав о таком,

Вмиг оставшись без легкой добычи.

Нам власть тени мила, нам противен закон.

Жить свободными – вот наш обычай.

Кража, убийство, разбой!

И во мраке ночном, хоронясь по теням,

Взяв в союзники дождь и ненастье -

Звон тетивы, чей-то сдавленный крик…

Заалело венчальное платье,

Вмиг мечту изничтожив дотла!

Тот отчаянья вой, что взлетел до небес,

Заморозил в ужасе кровь.

Не укроют тебя ни пещера, ни лес,

Если местью стала любовь,

Когда ад закусил удила!

И тут громкость резко упала, превратив грозную и воинственную поначалу песню в скорбный реквием.

Полный ярости вихрь прокатился над миром,

Смыв всю грязь с него за одну ночь.

Он ушел, растворившись в тумане тоскливом,

Унося бездыханную дочь

Той земли, что не смог покорить!

И как слезы соленый град с неба падет

В час когда он скорбит над могилой

В его сердце оттаявшем память живет

О единственной, что научила -

Даже камень умеет любить!

Несколько секунд стояла мертвая тишина, а затем все как по команде подняли вверх свои рюмки, отдавая честь павшим, и так же молча опрокинули их в рот. Калим и его спутники последовали общему примеру.

В горло словно закатилась капля жидкого огня, но не обжигающего, а согревающего и растапливающего лед где-то внутри. Исива негромко всхлипнула.

-Какая трогательная история! – она смахнула набежавшую слезинку.

-Теперь и я понимаю, почему Сохо не горел желанием отвечать на Ваш вопрос, мисс Оллани, - Калим окинул взглядом притихший зал, - люди сюда приходят отдыхать и расслабляться, а не для того, чтобы вызывать из памяти мрачных призраков прошлого.

-Все это крайне трогательно и драматично, - недовольно проворчала Мария, - но ответа я так и не услышала.

-Ой, Маш, только не говорите мне, что ожидали получить научно обоснованное объяснение увиденному феномену, - Серго закатил глаза, - тут у людей другие взгляды на окружающий мир. Во многих случаях вполне достаточно красивой легенды.

-Однако легенду эту они воспринимают крайне близко к сердцу, и даже немного… болезненно, - майор покосился на завсегдатаев, ведущих себя необычно тихо, - что еще раз подтверждает тот факт, что с местным фольклором следует обращаться очень осторожно. Я уже отмечал, что он на редкость нетипичен, и целые его пласты целенаправленно скрывались от широкой общественности во избежание неприятностей.

-Да, я помню, - кивнула Исива.

-А посему зарубите себе на носу – не задавайте местным никаких вопросов, касающихся их обычаев или верований! Никаких! Вообще! Как видите, даже невинное на первый взгляд название вполне может увести нас в такие дебри мифотворчества, откуда будет сложно выбраться без потерь.