Ярость на коротком поводке

Медленно, мучительно медленно казавшееся поначалу бессмысленным нагромождение шевелящихся антрацитовых скал начало обретать целостный и законченный вид, складываясь в единый образ. Рвущий на части мозг образ исполинского ящера, пробудившегося от тысячелетнего сна и поднимающегося со своего песчаного ложа.

-О, Боже! Это же Эрамонт! – потрясенно прошептала Мария.

Она вдруг вспомнила, что Калим предполагал удержать его в узде при помощи нескольких фонариков и тиклоновой сеточки. Насколько же нелепыми и жалкими выглядели все их потуги на фоне истинных масштабов чудовища! Всей территории их базы не хватило бы, чтобы его разместить. Люди, когда-то впервые увидевшие танки на поле боя и пытавшиеся рубить их стальную броню своими саблями, и то имели несоизмеримо больше шансов на успех. Это даже не слону дробина, а канцелярская кнопка, отважно подложенная под зад огромному тираннозавру!

Майор, наконец, откопал страховочный трос Исивы и попытался за него дернуть, чтобы привлечь ее внимание, но руки в перчатках только беспомощно скользили по гладкой нити.

Эрамонт скинул с себя последние остатки песка и вскинул вверх огромную голову. Из его разинутой пасти раздался рык, больше похожий на череду бомбовых разрывов, сопровождаемых небольшим землетрясением. Словно воспрянув после долгой спячки, он расправил лапы и встряхнулся. Оплетавшие его струи текучей черноты будто расплескались в стороны, прямо на глазах тая и возникая вновь…

А потом он обратил внимание на непрошенных гостей.

-Исива!!! – заорал Калим, тщетно дергая за трос, - жми же кнопку, дура!!!

«Тщетно. Все тщетно» - подумала вдруг Мария. И дело даже не в том, что Эрамонту хватило бы одного короткого движения лапы, чтобы в один миг стереть с лица земли всю их компанию, как бы прытко они от него ни улепетывали. Само его существование обессмысливало любые потуги мелкой и никчемной человеческой жизни. Зазнавшиеся людишки были лишь пылью под его могучими лапами, а их мимолетное бытие – ничтожный миг, в то время как Он обитал в вечности, простирающейся от сотворения мира до конца времен. А все привычные представления о великом и прекрасном рассыпались карточным домиком, встретившись лицом к лицу с его невыразимым совершенством.

Эрамонт грациозно изогнул свою километровую шею, опустив голову к съежившейся у подножия дюны журналистке. Примерно так смотрят на муравья, неожиданно обнаруженного на белоснежной скатерти посреди обеденного стола. Его загривок оказался примерно на уровне гребня, где застыли Мария с Калимом, и они увидели, как все иглы на нем вдруг встали дыбом. Эрамонт отпрянул от Исивы и, яростно взревев, резко взмахнул своей правой лапой…

Страховочный трос вырвался у Калима из рук и резко хлестнул его по ногам. Майора подбросило в воздух, он, перевернувшись, упал на спину и заскользил назад, в сторону портала. Сорванный с его ноги сапог отлетел далеко в сторону.

Разобравшись с первым нарушителем своего спокойствия, Эрамонт повернулся к Марии. Его огромная голова нависла над ней, почти полностью заслонив белесое небо и позволяя рассмотреть себя во всех деталях и мельчайших подробностях.

Мария широко распахнула глаза и не мигая смотрела на застывшее перед ней Величие, но, как она ни старалась, ей никак не удавалось охватить его образ целиком. Плотно подогнанные друг к другу пластины чешуйчатой брони обрамлялись бахромой из тончайших иголочек и колышущихся волосков, каждый вырост, каждый шип на его гребне расслаивался на полупрозрачные пластинки и начинал менять форму, стоило лишь отвести взгляд. Огромное и бесконечно малое сплелись здесь в таком тугом симбиозе, что одно непрерывно превращалось, перетекало в другое и наоборот. А еще эти глаза…

Они выглядели в буквальном смысле бездонными, но где-то там, в их пучине мерцали россыпи далеких звезд и дымчатые завитки галактик. Такие же огромные, как и все остальное, удивительно прекрасные и странно печальные – они внимательно изучали распростертую на песке девушку, заставляя Марию чувствовать себя совершенно голой. Более того, она была абсолютно уверена, что взгляд Эрамонта пронзает не только скафандр и одежду, но также способен видеть насквозь всю ее прошлую и, быть может, даже будущую жизнь.

Черный монстр застыл и не двигался, медлил, словно сомневаясь. Он придвинулся еще ближе, и Мария, движимая внезапным порывом, протянула руку и осторожно коснулась тускло поблескивающего антрацитового монолита…

Ящер отпрянул, издав какой-то странный звук, похожий на рев охрипшей пожарной сирены. В этом вопле не было злобы или ярости, более того, Марии вдруг показалось, что она различила в его вое страдание и боль! Эрамонт выпрямился, поднявшись на задние лапы, а потом, исполнив совершенно немыслимый прыжок, описал в воздухе высокую дугу, нырнул в песок. Вверх взметнулись тысячи тонн пыли, образовав гигантскую концентрическую волну, которая покатилась по пустыне, расходясь кругами в разные стороны.

-Маша! Жми! – крик Калима вырвал Марию из оцепенения.