Ярость орла

Римляне начали наступать, но мои лучники, стоявшие наверху, на отроге скалы над лагерем, стали пускать в них стрелы, залп за залпом, и легионеры остановились. Я тоже дал своим приказ стрелять, и над головами фракийцев полетели стрелы, нацеленные в передний ряд римлян. Последние, как и следовало ожидать, сомкнули щиты впереди, с боков и над головами, образовав нечто вроде двух огромных красных ящиков, утвердившихся на земле. Стрелки наверху продолжали обстреливать эти построения, а Спартак крикнул: «Мечи к бою!» – и бросился вперед. Фракийцы побросали дротики на землю и налетели на римлян. Мы успели выпустить один залп, и стрелы вонзились в римские щиты за секунду до того, как фракийцы врезались в их ряды. Позднее мне рассказали те, кто оставался наверху, что эта атака отбросила передние ряды римлян назад, а затем рассекла их боевой порядок надвое. А Спартак и его парни продолжали рубить и идти вперед. Опытные воины, вероятно, выстояли бы и продолжили драться, несмотря на то что их товарищей в передних рядах уже изрубили на куски искусно владеющие мечом гладиаторы, но это была всего лишь тюремная стража, так что через несколько секунд построение римлян окончательно развалилось. Я повел своих людей вперед, следуя за фракийцами, а схватка между тем уже превратилась в отдельные поединки, а вскоре и вовсе прекратилась. Многие римляне побросали оружие на землю и уже молили о пощаде, а тех, кто еще продолжал сопротивляться, быстро порубили. И так получилось, что в конечном итоге Спартак оказался в одиночестве – он стоял с мечом в руке и вызывал римлян на бой, на поединок. Желающих нашлось немало. Мы образовали полукруг, окружив своего командира, который выступал один против пяти атаковавших его римлян. Должен сознаться, я очень волновался, а вот фракийцы всего лишь кричали и подбадривали своего вождя.

Спартак умело сражался и действовал очень быстро, используя щит в качестве наступательного оружия, равно как и меч, парировал выпады противников и бил их умбоном щита в лицо и в ребра. Двигался он очень быстро, легко, поворачиваясь то туда, то сюда навстречу своим многочисленным противникам. Кроме того, он использовал врагов в качестве прикрытия, занимая такие положения, когда один римлянин мешал другому, не давал ему атаковать. Одному из них он раскроил мечом череп, потом ушел нырком вбок и пнул еще одного, сбив его с ног. Спартак сбросил шлем и бился с незащищенной головой, насмехаясь над своими противниками, намеренно открывал грудь, словно призывая их бить именно туда. Один из них, безрассудный тип, так и сделал – и тут же поплатился жизнью: Спартак имитировал ложный выпад справа, подставил воину подножку и проткнул спину ударом меча, когда римлянин рухнул на землю лицом вниз. Все вокруг закричали: «Спартак! Спартак!», а он низко пригнулся и нанес смертельный удар в живот четвертому римлянину, и тот издал режущий ухо вопль, от которого завибрировал воздух. Пятый римлянин, видимо, уже понял, что сейчас умрет, но, следует отдать ему должное, продолжал активно атаковать. Однако смельчаку быстро пришел конец, когда Спартак щитом отбросил в сторону его меч и всадил клинок ему в горло, так что острие вышло наружу сзади. Он оставил свой гладиус в ране и отступил в сторону. Тело легионера еще секунду оставалось на ногах, потом рухнуло на землю. Спартак остановился и поднял руки, принимая поздравления и громкие аплодисменты, потом поднял с земли шлем и вытащил из мертвого тела меч.

Я подошел к нему, когда он вытирал кровь с клинка и убирал его в ножны.

– Мне это страшно понравилось, – сияя, заявил он. – Как будто я снова оказался на арене.

– Тебе нравилось выступать на арене? – недоверчиво спросил я.

Он, казалось, удивился вопросу:

– Конечно, почему же нет?! Я хорошо умею драться, а ведь любому человеку нравится делать то, что он хорошо умеет!

Тех римлян, что успели сложить оружие и сдаться, отвели в загон для рабов, а самих рабов выпустили. Спартак тут же сообщил им, что они теперь свободны. Большинство просто стояло в замешательстве, но один человек пробился вперед и заговорил со Спартаком. Мощный мужик с рублеными чертами лица и узкими черными глазами. На ногах у него были кандалы.

– Луций Домит к твоим услугам! Я уж думал, что подохну здесь, но теперь, спасибо тебе, кажется, подохну где-нибудь в другом месте!

– Ты римлянин? – спросил Спартак.

– Ага. Бывший центурион Тринадцатого легиона, а в последние шесть месяцев постоялец этой сортирной ямы.

– И как ты тут оказался? – спросил Спартак.

Домит пожал плечами:

– Поругался с трибуном, в результате чего трибун получил хорошую трепку, а я оказался здесь.

– Тебе крупно повезло, – заметил Спартак.

– Такое у меня второе имя – Повезло, – улыбнулся Домит. Он подергал свои цепи. – Есть шанс избавиться от этого? И, по крайней мере, скажи, как тебя зовут.

– Я Спартак, фракиец. – Имя явно не произвело на римлянина никакого впечатления. – А это Пакор, парфянин.