Ярость рвет цепи

Кроме четвертого этажа, почти все окна в этой части дома окна были освещены. Некоторые выделялись обыкновенными белыми прямоугольниками, но большинство уютно светилось розовым, голубым, бежевым, зеленым цветом. Портьеры пропускали свет наружу, но разглядеть, что делается внутри, Курт так и не смог. Собственно, удивляться было нечему. Тут все было предусмотрено. Курт не сомневался, что стекла во всех этих окнах пуленепробиваемые. Судя по тому, что здесь любит поразвлечься Род Майклсон, какая-то влиятельная шишка из Улья (если уж такой стиляга, как Ковбой, желал его смерти), бордель не из дешевых. В таких местах клиентов обычно ценят, из кожи вон лезут, чтобы угодить любой их прихоти. Разумеется, конфиденциальность и безопасность – непременные условия.

Курт не удивился бы, узнай он даже, что сейчас заведение работает на одного Майклсона. Ковбой обмолвился, что того интересуют какие-то специфические удовольствия, которые можно получить лишь в Гетто. Курт понятия не имел, что это было, хотя в голове вертелось множество догадок, одна хуже другой. Дети, киборги, калеки, машины, даже животные…

Думая об этом, он не чувствовал ни гнева, ни отвращения. Его не особо заботило, чем именно занимается там безволосый. Что бы это ни было, он делал это в последний раз. Майклсон был УЖЕ мертв, хотя пока не подозревал об этом.

Курт отвел взгляд от окон и посмотрел вниз. Возле подъезда был припаркован один из самых роскошных автомобилей, которые ему доводилось видеть. Это был “Крайслер” класса “элит”, зеркально-черный, обтекаемый. Глядя на эту машину, хотелось сказать не “припаркован”, а “причален” – так похож он был своей формой на подводную лодку. Вероятно, под капотом у него стоял мощный электромотор, – объемом в среднюю молнию и мощностью в три-четыре сотни лошадиных сил.

Черные стекла сливались с черным же корпусом, поглощая световое излучение, но ничего не выпуская обратно. Можно было только гадать, сколько безволосых сидит в салоне. Тот был достаточно объемен, чтобы вместить не менее пяти-шести человек.

Курт отлично понимал, что Майклсона следует достать в тот момент, когда он будет идти через двор. Если ему удастся законсервироваться в своей автоподлодке, дело можно считать проваленным. “Крайслер” наверняка был бронирован не хуже батискафа и, вероятно, мог выдержать давление в пару тонн на квадратный дюйм. Тут бессильны даже волчьи когти.

Несколько метров. Еще меньше секунд.

Подул слабый ветерок, зародившийся где-то под куполом из испарений мегаполиса. Вот он изменил направление, и ноздрей волка коснулся запах женских духов. Букет был очень непрост, сладкий, но слегка горьковатый. В нем чувствовалась свежесть горных лугов, пыльца на лепестках… Все то, что осталось в частных теплицах и – это касалось лугов – в стим-конструктах. Запах неизбывной печали.

Столь дорогие духи встречались Курту нечасто. Как правило, на бульваре – вдруг пахнет от какой-то прошедшей мимо дамы или повеет из лимузина. Ну а здесь, судя по всему, духи были призваны услаждать тонкое обоняние клиентов.

Курт достал электронную планшетку и с минуту внимательно изучал трехмерное изображение. Мистер Майклсон беззаботно вращался на жидкокристаллическом экране, накрепко запечатлеваясь в его памяти. Интересно, подумал Курт, чувствует ли он, что на него смотрит убийца? Нет, вряд ли…

Опустив прибор на керамическую плитку пола, волк приготовился к долгому ожиданию. Глаза его не мигая смотрели на металлическую дверь внизу. Курт сидел, прижавшись спиной к холодной стене, так что даже если бы кто-то подошел к балконной двери и выглянул, отодвинув портьеру, он все равно его бы не заметил. Да и с чего вдруг кто-то стал бы выглядывать в такой поздний час? А может, там вообще никого нет, а бордель занимает только одно крыло…

До предполагаемого срока оставалось чуть больше часа. Курт надеялся управиться максимум за два-три часа. Пришел, увидел, сделал работу. На деле же оказалось не так просто. А ведь ему еще нужно было попасть в больницу, но без денег туда соваться нечего.

Оставалось только ждать. Сознание того, что он впервые в жизни сидит в засаде, придавало сил.

Вдох за вдохом дыхание волка замедлялось. Мышцы расслаблялись, растекались под шкурой. Вскоре он уже походил на причудливое изваяние, украшавшее невзрачный балкон.

При всем при том уши его продолжали ловить каждый звук и малейший шорох, ведь должен же был раздаться наконец скрежет засовов. Охранники без умолку трепались внизу. Похоже, их и впрямь было лишь двое, если только остальные не молчали с самого рождения. Те же, что вели разговор, делали шума не меньше, чем несколько волчиц, обеспокоенных проказами своих щенков.

Курт слышал каждое слово, однако не слишком концентрировался на содержании беседы. Иначе терпения не хватило бы и на пять минут. Безволосые без всякой последовательности перескакивали с одной темы на другую, обсуждая женщин, выпивку, футбол, а затем снова женщин.