Ярость рвет цепи

Топор качнул рукой, в которой держал пульт управления. Вокруг волчьей шеи пробежали электрические волны, поднимая шерсть дыбом. Это было не столь болезненно, сколь многообещающе.

– Втыкай штекер, – велел Нож.

Курт озадаченно огляделся по сторонам. Вокруг, если не считать кровати, не было вообще ничего, во что можно было “воткнуть штекер”. К кровати же, в лучшем случае, штекер удалось бы разве что привязать.

– Не строй из себя идиота, – буркнул Топор. – Втыкай штекер в ошейник и сиди отдыхай.

Сколь ни было велико изумление Курта, лапа сама собой потянулась к ошейнику. Там, аккурат против сонной артерии, обнаружилось миниатюрное гнездо, в присутствии которого было что-то мистическое. Курт был уверен, что прежде поверхность ошейника представляла собой гладкую, местами неровную поверхность, в которой, тем не менее, отсутствовали какие-либо розетки и гнезда. Пропустить такую деталь волк просто не мог. Объяснение могло быть одно – гнездо открывалось по команде “кулона”. Следовательно, решил Курт, таким же образом мог открываться и ГЛАВНЫЙ замок…

Как бы там ни было, все эти соображения отступили на задний план, уступив место гневу.

Он, волк, должен собственноручно подкармливать паразита, который присосался к его шее?! Это было немыслимое, вопиющее издевательство, которое просто не умещалось в голове.

Курт не двинулся с места. Безволосые переглянулись. Нож кивнул, и Топор перебросил пульт в правую руку.

Несколько мгновений спустя шею Курта снова сдавило огненным обручем. Напряжение росло и росло. Волк стиснул челюсти от боли, перед глазами его поплыли багровые пятна. Он пытался вдохнуть и не мог, сам воздух, казалось, раскалился добела и обжигал горло.

В сознании его пульсировал единственный вопрос: сколько это может продлиться? Вернее – на какое время хватит аккумулятора? Только это имело какое-то значение. Все остальное он мог перенести.

Безволосые заворожено наблюдали за волком.

Боль тем временем усиливалась – она достигла почти того же уровня, что и в первый раз.

Курт понял, что испытать заряд аккумулятора ему так и не удастся. Он потеряет сознание много раньше, не получит важной информации и, кроме того, пустит псу под хвост все предыдущие старания, потребовавшие так много от его актерского дара…

Шатаясь, он поднялся на ноги и поднял черный кабель. Тот казался некой жуткой фантазией, связующей пуповиной меж паразитом и его энергетической маткой…

Тем не менее стоило волку поднести штекер к шее, как боль ослабла, что показалось ему невероятным блаженством. Он нашарил гнездо и вставил в него позолоченный штырь. В следующую секунду боль исчезла, будто ее не бывало. От шеи же Курта к трансформатору протянулся лоснящийся, как змеиная кожа, черный кабель.

Нож и Топор, невзирая на свой грозный вид, были не более чем вышколенными лакеями, а потому не позволили злорадству, которое плясало у них в душах, вырваться наружу. Они действовали в соответствии с инструкцией. Терзать узника более, чем требовали обстоятельства, Хэнк наверняка запрещал.

Трансформатор весело пискнул; на черном корпусе загорелся алчный салатово-зеленый глаз. Черный кабель, казалось, и впрямь превратился в змею, по шкуре которой бежали раскаленные искры.

Курт сел на койку и уставился на безволосых.

Те беззастенчиво ухмылялись. Затем, переглянувшись, вновь обменялись кивками. Нож направился к лестнице.

Топор остался – прислонившись к стене, он принялся ждать, поглядывая на голографического Спартака, настоящего волка и изредка – на антикварные часы, что крепились к поясу блестящей цепочкой. Черный пульт ни на секунду не покидал сильные пальцы.

Взгляд, направленный сквозь прутья решетки, был хмур и задумчив. Мысли “безрукавочника”, похоже, отличались обилием острых углов. Но волку было плевать. Он сидел, дожидаясь, покуда паразит на шее всосет нужную дозу энергии.

Примерно через полчаса глаз трансформатора из зеленого превратился в ярко-красный. Топор вздрогнул и, не проронив ни слова, схватил лоснящийся кабель. Золотой штекер покинул гнездо. Влажного чмоканья, как ни странно, не последовало, хотя в воздухе прошипела тонкая нотка неудовлетворения. Гибкая змея, извиваясь, проползла по полу задом наперед, звякая блестящей головой об каменный пол, пока не скрылась между прутьев решетки. Топор смотал ее и закрепил на трансформаторе. Основной кабель питания пришлось взять в левую руку.

Не говоря ни слова, безволосый вышел.

Дверь сухо лязгнула. Щелкнули запоры. По лестнице, удаляясь, загремели шаги, покуда не стихли наверху. И финальным аккордом на поверхности хлопнула последняя дверь.

Курт вновь улегся на койку. Смотреть “Спартака” расхотелось.

Так прошел первый день в рабстве.

Два следующих походили друг на друга, как братья-близнецы. Последовательность эта была воистину пугающей.