Ярость Сокола

— Постараюсь. — Владислав Валерьевич был крайне недоволен Сашиным решением, но к смене темы отнесся с пониманием. — Я вас слушаю.

— Все последнее время, начиная с поездки в Марсель, мне не давали покоя странные мелочи, из которых складывалось нечто вроде размытой картинки, вернее портрета. Сначала я думал, что мое подсознание собирает по пикселям фото Главного, но постепенно я пришел к выводу, что это не совсем его портрет.

— Что значит — «не совсем»?

— Я поясню, но сначала постарайтесь вдуматься в мои слова, проанализируйте факты, а также череду совпадений и событий. Что нам известно о Главном как человеке и о его мотивах? Лишь то, что он существует и желает завоевать весь мир. Между тем его никто никогда не видел, ни живьем, ни хотя бы на экране, а его мотив не блещет оригинальностью. Это факт номер один.

— Не вижу темы для анализа.

— Вот именно. Все настолько банально, что уцепиться просто не за что. Как же так? Ведь чтобы разработать и воплотить в жизнь такой масштабный проект, как Система, требуется богатая фантазия. Неужели она вся ушла на создание Монстра и ее не хватило на более оригинальную маскировку и привлекательный лозунг?

— Возможно и такое. Однако фантазию он проявлял не только в деле создания Системы. Его обширные связи с преступными синдикатами и государственными организациями, а также изобретательность в вопросах завоевания мира любыми средствами говорят о хорошо развитом воображении.

— Хорошо, но, заметьте, однобоко. Все его усилия имели конечной целью разрушение, и ни в одном случае, кроме Системы, не было попыток созидания.

— Но ведь Система была.

— Да, но вспомните ее главную задачу. Система, в конечном счете, создавалась как оружие, средство разрушения.

— Девяносто процентов человеческих изобретений в той или иной степени — оружие. От колеса до атомного реактора.

— Не спорю. Также не спорю, что Главный — гениальный организатор и менеджер. Просто он абсолютно, патологически холоден. Даже серийные убийцы допускают сентиментальные слабости, хотя бы в отношении себя любимого. Главный лишен и этих качеств.

— Намекаете на искусственное происхождение? Думаете, Главный — искусственный интеллект?

— Будь он таким, разве он не сумел бы сделать мистера Блэка чуточку умнее? Его фантомное детище стало неудачной пародией на человека по одной простой причине — у него не было собственного разума. С помощью «саркофага» Блэк получал сознание отданного на заклание человека, но не становился этим человеком, а только использовал его разум, как мы используем комп, в качестве инструмента. Нет, будь Главный искином, он не допустил бы таких ошибок.

И, кстати, ему бы вряд ли понадобился «Сокол». Главный — человек, но кто конкретно?

— Манилов говорил, что нам нужно зеркало. Мы не видим врага, поскольку он всегда у нас за спиной, куда бы мы ни повернулись.

— И генерал был прав. Главный почти всегда знал, чем мы дышим, где находимся и что задумали. Но мы его все-таки переиграли. Почему?

— Потому что более умны или удачливы.

— Нет. Потому что Главному тоже не удавалось полностью скрыть все свои планы и секреты.

— А, ну да, вы видите их через виртуальность.

— Ничего подобного. Виртуальность — это призрачное отражение, информационная тень фактических, материальных составляющих Техносферы. Мысли и планы людей в ней не отражаются.

— Неужели? — Владислав погрозил Саше пальцем. — А по-моему, вы лукавите, Александр. Как в таком случае вы объясните блестящий финал прошлого, июльского противостояния с Главным и Системой? Ведь именно в виртуальности вы раздобыли код деактивации Монстра. Разве не так?

— Вот об этом я и говорю, — оживился Саша. — Код мне передал Одиночка ровно за мгновение до виртуального взрыва, уничтожившего его Прототип, а также… Прототип Главного.

— То есть мысли вы все-таки не читали?

— Нет. Это был обмен самыми обычными радиосигналами между нашими биокомпами. Теперь понимаете, к чему я веду?

— Признаться, не совсем. Мысли вы не читаете, виртуальность отражает лишь материализованную информацию, но Главный все равно знает о наших секретах, а мы, случается, оказываемся в курсе его задумок. Кстати, я что-то не припомню, когда в последний раз получал информацию о замыслах Главного. Шпионский репортаж от мистера Фоули я не считаю. Я говорю о неких озарениях, посетивших вас или кого-то другого.

— Вы сами подвели себя к ответу на этот вопрос. Вспомните, насколько часто «озарениями» относительно планов Главного делился именно я?

— Э-э… не помню, может быть, раз или два?

— Ни разу, Владислав Валерьевич. Никакой мистики не было. Я мог сделать выводы, пересказать то, что разведал «Сокол», но все мои «озарения» укладывались в рамки объяснимого. А вот кто выдавал «озарения» на уровне чтения вражеских мыслей, так это…

— Одиночка? — вырвалось у Добрецова. — Но как это возможно? Он ведь тоже не телепат и не сказочный волшебник. Он Штоколов, материалист-микроэлектронщик. Уж не хотите ли вы сказать, что он…

Добрецов оборвал фразу и помотал головой.

— Вспомните про зеркало, Владислав Валерьевич. Что вы в нем увидите?