Ярость стрелка Шарпа

Харпер, как самый сильный, взялся за передние ручки носилок, задние достались самому высокому из рейнджеров. Путь до городка занял добрых три часа, и к тому времени, когда они вышли на высотку, с которой открывался вид на большой белый дом, солнце уже стояло высоко в небе.

– Вот туда мы и пойдем, – объявил Мун, едва увидев дом.

– Думаю, сэр, хозяева могут быть affrancesados, – поделился своими опасениями Шарп.

– Говорите по-английски, капитан.

– Полагаю, сэр, они могут симпатизировать французам.

– С чего вы так полагаете?

– Дом не разграблен, сэр. Лягушатники его не тронули.

– Ну, это слишком поспешный вывод, – возразил бригадир, хотя и без особой уверенности. Слова Шарпа заставили его призадуматься, но большой и красивый дом притягивал к себе как магнит, обещая комфорт и достойное общество. – Мы ведь не знаем наверняка, так? И проверить можно только одним способом. Так что – вперед! А там посмотрим.

– И все-таки я предлагаю спуститься в город, сэр, – уперся Шарп.

– А я предлагаю вам помолчать, капитан. Выполняйте приказ.

Шарп замолчал. Они спустились с пригорка, прошли через виноградник, миновали оливковую рощицу, переправили носилки с бригадиром через невысокую каменную стену и приблизились к дому со стороны широкого сада с кипарисами, апельсиновыми деревьями и заброшенными клумбами. От большого, полного бурых листьев пруда тянуло запахом стоячей воды. Дальше шла аллея со статуями, изображавшими корчащихся в предсмертных муках святых. Тут Себастьян схватился за древко пронзившей ему грудь стрелы; там Агнесса невозмутимо уставилась в небеса, словно не замечая воткнувшегося ей в горло меча; рядом с ней, на кресте, висел головой вниз Андрей. Повсюду, куда ни посмотри, сжигали мужчин, выпускали кишки женщинам, и это все сохранялось в белом мраморе, попорченном лишайниками и птичьим пометом. Оборванные солдаты взирали на сии сцены широко открытыми глазами, а те из них, кому случилось быть католиками, осеняли себя крестным знамением. Шарп между тем пытался обнаружить в доме признаки жизни. Окна все еще были закрыты ставнями, но из каминной трубы тянулся дымок, а потом большая дверь открылась, и на широкую, с балюстрадой, террасу выступил человек в черном. Выступил и остановился, словно и ждал именно их.

– Будем соблюдать приличия, – сказал Мун.

– Сэр? – не понял Шарп.

– Господи, Шарп, неужели не ясно! Здесь живут приличные люди! Вряд ли им понравится, если в гостиную завалится грязная солдатня. Войдем мы с вами, а остальные пусть поищут себе что-нибудь на половине слуг.

– Носилки оставить у ступенек, сэр? – невинным тоном осведомился Шарп.

За спиной у него кто-то хмыкнул. Похоже, Харпер.

– Будьте серьезнее, капитан. Пусть сначала внесут меня, а потом уходят.

– Есть, сэр.

Оставив солдат на террасе, Шарп вслед за носилками вошел в просторную комнату, заставленную темной мебелью и увешанную мрачными картинами в тяжелых рамах, продолжающими в большинстве своем тему мученичества. Святые здесь сгорали в огне или с восторгом взирали на пронзающих их мечами и копьями гонителей. Центральное место, над камином, занимала картина со сценой Распятия. По бледному телу Иисуса стекала кровь, а за спиной у Него грозная туча уже метала молнии в съежившийся от страха город. В другом конце комнаты висело распятие, вырезанное из какого-то темного, почти черного, дерева, под ним на задрапированном черным постаменте лежала между двумя незажженными свечами сабля.

Человек, встретивший их на террасе, оказался слугой. Он сообщил бригадиру, что маркиза будет в самом скором времени, и осведомился, не нуждаются ли гости в чем-либо. Шарп объяснялся с ним как мог, чередуя испанские слова с португальскими.

– Скажите ему, что мне нужен завтрак, – распорядился бригадир, – и врач.

Шарп передал просьбу, добавив от себя, что его люди хотят есть и пить. Слуга поклонился и ответил, что проводит солдат в кухню, и вышел, оставив Шарпа наедине с устроившимся на диване бригадиром.

– Чертовски неудобная мебель, – пожаловался Мун, скорчился от боли и прошелся взглядом по мрачным картинам на стенах. – И как они только живут среди всего этого?

– Верующие, сэр.

– Мы, черт возьми, тоже верующие, но картины с такими пытками на стены не вешаем! Жуть какая! Ладно бы пейзажи или семейные портреты. – Бригадир покачал головой. – Он вроде бы сказал, что маркиза здесь?

– Да, сэр.

– Ну, будем надеяться, что на нее смотреть приятнее, чем на эти ужасы, а, капитан?

– Я пойду, сэр. Посмотрю, как устроились ребята.

– Правильно, Шарп. Идите. – Мун одобрительно кивнул, как бы намекая, что Шарпу будет удобнее разместиться на половине слуг. – И не спешите. Тот парень понял, что мне нужен врач?

– Понял, сэр.

– И завтрак?

– Он и об этом знает, сэр.

– Хорошо бы получить и то и другое до вечера. И вот что еще, Шарп, пришлите мне того парнишку. Ну, который знает языки. Только скажите, чтобы привел себя в порядок. – Бригадир кивнул, давая понять, что капитан может быть свободен.