Ярость стрелка Шарпа

– Этот человек пьян, – объяснил Гальяна Шарпу, – и порочит наших союзников необоснованными обвинениями, а потому остаток ночи проведет в тюрьме, где у него будет время поразмышлять над собственной глупостью.

– Союзников? – Шарп, как и бедняга Чавес, совершенно не понимал, что тут происходит.

– А разве мы не союзники? – сделал большие глаза испанец.

– Вроде бы да, – сказал Шарп, – но иногда я об этом как-то забываю.

– В этом отношении, капитан Шарп, вы похожи на испанцев. Они, как и вы, смущены и растеряны. В Кадисе полным-полно политиков и законников, которые только поощряют такое смятение. Они все время спорят. Должна ли Испания стать республикой, или ей следует остаться монархией? Нужны ли нам кортесы, а если нужны, то какие – одно- или двухпалатные? Одни берут за образец Британию, другим больше нравится страна, управляемая Богом и королем. Эти люди спорят и грызутся, хотя, по правде говоря, есть только один достойный обсуждения вопрос.

Теперь Шарп понял – Гальяна играл с ним. Испанец был настоящим союзником.

– И вопрос этот звучит так, – сказал Шарп, – воюет Испания с Францией или нет?

– Вот именно, – кивнул Гальяна.

– И вы полагаете, – осторожно продолжил Шарп, – что Испания должна драться с Наполеоном?

– А вы знаете, что делают французы с моей родиной? Насилуют женщин, убивают детей, оскверняют церкви. Да, я уверен, что мы должны драться с Францией. Я также знаю, что британским солдатам запрещено появляться в Кадисе. Им не разрешается входить в город даже без формы. Мне следовало бы арестовать вас всех. Но ведь вы заблудились?

– Точно, заблудились, – согласился Шарп.

– И просто прятались здесь от дождя?

– Верно.

– В таком случае мой долг проводить вас к посольству.

– Да уж, черт возьми, – облегченно выдохнул Шарп.

Путь к посольству занял полчаса. Ветер немного стих, и дождь растратил силы, когда они подошли наконец к воротам миссии. Гальяна отвел Шарпа в сторонку.

– У меня был приказ, – сказал он, понизив голос, – вести наблюдение за типографией на тот случай, если кто-то попытается ее уничтожить. Полагаю – и думаю, не ошибаюсь, – что, нарушив приказ, я помог в войне против Франции.

– Не ошибаетесь.

– И еще я полагаю, что за вами должок, капитан Шарп.

– Так оно и есть, – с готовностью подтвердил Шарп.

– Я найду возможность взыскать его. В этом можете не сомневаться. Спокойной ночи, капитан.

– И вам спокойной ночи.

Во дворе посольства было темно, в окнах – ни огонька. Шарп проверил, на месте ли письма, забрал у Слэттери газету и отправился спать.

Глава восьмая

Вид у Генри Уэлсли был усталый, что и неудивительно. Прием в португальском посольстве затянулся за полночь, а уже на рассвете его разбудили сообщением о прибытии в посольство некоей возмущенной делегации. Судя по тому, что делегация прибыла в час, когда город еще только просыпался, дело было крайне срочное. Регентство, управлявшее остатками некогда великой Испании, прислало двух пожилых, одетых в черное дипломатов, которые и сидели сейчас в напряженных позах в гостиной посольства, где потрескивал и дымил специально для них растопленный камин. По одну сторону от письменного стола посланника сидел бледный, явно одевавшийся впопыхах лорд Памфри, по другую стоял переводчик. Когда в комнату вошел Шарп, Уэлсли встретил его без всяких церемоний.

– Один вопрос, капитан.

– Сэр?

– Где вы были прошлой ночью?

– У себя, сэр. Проспал всю ночь, – бесстрастно, тупо глядя перед собой, ответил Шарп. Этому приему он научился еще в бытность свою сержантом и прибегал к нему, когда врал офицерам. – Лег пораньше, сэр. По причине больной головы. – Он дотронулся до повязки.

Оба испанца взирали на него с откровенной неприязнью и отвращением. Посольский слуга разбудил его последним, и Шарп успел только одеться. Небритый, усталый, грязный, капитан выглядел здесь явно лишним.

– Значит, вы спали? – спросил Уэлсли.

– Всю ночь, сэр, – подтвердил Шарп, уставившись в некую невидимую точку в дюйме от головы посла.

Переводчик перевел ответ на французский, язык дипломатии. Его вызвали исключительно из-за Шарпа, поскольку все остальные легко изъяснялись на французском. Уэлсли повернулся к испанцам и едва заметно поднял бровь, как бы говоря, что большего от этого человека им не добиться.

– Я задаю эти вопросы потому, капитан, – пояснил посол, – что сегодня ночью в городе случилась трагедия. Сгорела дотла типография. Погибло, к сожалению, все. Никто, к счастью, не пострадал, но все это очень печально.

– Так точно, сэр. Очень печально.

– Владелец газеты сеньор… – Уэлсли взглянул на листок, который держал в руке.

– Нуньес, ваше превосходительство, – услужливо подсказал лорд Памфри.

– Нуньес… да, Нуньес. Так вот сей господин утверждает, что сделали это некие британцы и что руководил ими некий джентльмен с перевязанной головой.

– Джентльмен, сэр? – переспросил Шарп, давая понять, что его никогда еще не принимали за такового.

– Я употребляю это слово в его широком значении, – резко бросил посол.