Ярость жертвы

— Мальчики, поозорничали, и хватит! Конечно, я сделаю все, что хотите, дяденька. Позвоню папочке, вы с ним условитесь. Так, да? Только не оставляйте меня с этим вампиром. Он же меня изнасилует, а я еще девушка.

Вампир осторожно спросил:

— Можно мне тоже глоточек, Леруша?

— Пей, милый, конечно, пей! Когда еще придется.

С бутылкой Четвертачок отошел в угол и там дал себе волю. Несколько крупных глотков, скрип кадыка — и содержимое опустилось к нему в желудок почти целиком. Потом утер лицо рукавом — и лучше бы ему этого не делать. Теперь на него по-настоящему больно было смотреть. Какая-то клоунская ало-голубая маска.

— Валерия, — спросил я неизвестно зачем. — Сколько вам лет?

— Много, дружок, — ответила она. — Намного больше, чем ты думаешь.

Глава пятая

Мужчина (не сужу о женщинах) не бывает счастлив в первом браке, но далеко не всякий решается на вторую попытку. Причин тому много, но главная та, что неудачный брак оставляет в душе рану, которая не заживает никогда. Что-то непоправимо ломается в мужской психике, хотя ты сам можешь этого не заметить, потому что срабатывают подсознательные защитные рефлексы. Нередко человек продолжает тянуть лямку незаладившейся изнурительной семейной жизни до старости, уповая, в сущности, на чудо. Кажется, проснешься однажды утром и увидишь, что жена снова молода, нежна, весела, тянется к тебе ручонками, пытливо блестят ее очи, и сердце твое откликается, как в первые дни любви. А то, что въяве, — досада, скука, пустота дней, постоянная взаимная раздражительность, — всего лишь следствие временного охлаждения, естественного, как морские приливы и отливы. Точно так сознание блокируется при раковой опухоли, когда человек видит в зеркало, что умирает, но, внемля какому-то потустороннему сигналу, приходит к успокоительной мысли, что это не более чем обман зрения.

На Леночке Будницкой я женился в ту пору, когда все женщины казались желанными и на эскалаторе метро я чуть не сворачивал шею, озираясь на встречных красавиц. Как теперь понимаю, Леночку я полюбил за то, что она была безропотной. Внешность в этом возрасте вообще не имеет значения. Мое неосознанное стремление самоутвердиться в жизни таким образом, чтобы как можно больше людей восхищались моими талантами, после встречи с Леночкой было полностью удовлетворено. Любую глупость, которую я изрекал, Леночка принимала с восторгом, а когда я скромно делился с ней планами завоевания мира, впадала в мистический транс. До сих пор не знаю, ловко ли она притворялась или действительно поверила, что к ней спустился принц с небес. Вполне возможно, было и то и другое. Женский характер вместителен. Ей было восемнадцать, мне двадцать, и как-то так за шуточками, за милыми признаниями в вечной любви она вдруг забеременела, и после этого, как благородный человек, я сразу на ней женился, хотя мои и ее родители отнеслись к нашему браку скептически. Кстати, ее родители даже больше, чем мои. Ее папаня, угрюмый и прямодушный хохол, узнав про нашу брачную затею, не чинясь, доброжелательно предупредил: «Что ж, доча, дурость твоя нам с матерью не в диковину, однако не гадал, что в такую дрисню вляпаешься!» Разговор был при мне, за бутылкой «Зубровки», но я не решился уточнять, что конкретно он имеет в виду под этой «дрисней»: вообще создание семьи или какие-то мои личные качества как будущего мужа. Впрочем, как раз с ним, с Карпом Демьяновичем, — вечная ему память! — отношения впоследствии у нас сложились идеальные: сколько раз ни встречались, столько раз без исключения надирались до беспамятства, и всегда, но тщетно он пытался обучить меня петь одну и ту же песню: «Гей, гулял, гулял казак!..» Правда, вскорости Карп Демьянович, тоже спьяну, угодил на мотоцикле под КрАЗ и отправился на тот свет выращивать свои любимые гладиолусы, а то бы, глядишь, подружились крепко и песню допели до последнего куплета.