Ярость

Машина нырнула в круто загнутый тоннель, замелькали пунктиры желтых фонариков, а когда они снова выскочили на солнечный свет, то оказались уже на территории Монако. Прямо над дорогой, на вершине небольшого скалистого плато высился старинный княжеский дворец, влево от него, плотно уцепившись за край обрыва и прижавшись друг к другу, громоздились жилые дома. Внизу повсюду, куда ни посмотри, черепичные крыши, высотные здания, завитые цветами белые стены старинных домиков, узкие улочки, пальмы, заросли розмарина и множество парящих в небе беззаботных чаек. Дорога выкрутилась на заставленную яхтами набережную и, преодолев несколько подъемов, выпрыгнула на площадку перед громадным отелем. Масса этого неожиданно выросшего перед глазами здания была так велика, что несколько старинных и невероятно уютных вилл казались рядом с ним игрушечными домиками.

– Ваша гостиница, – по русскому обычаю выразился водитель, паркуя машину.

Дожидаясь своего галериста, Виктор выпил в прибрежном ресторанчике свежего сока и стал просматривать в коммуникаторе дневную почту. Вскоре сидеть под кондиционером ему наскучило, он вышел на залитую солнцем открытую террасу, осмотрелся и медленно спустился на горячий песок пляжа. Прибрежная акватория в этом месте была укрыта от моря двумя бетонными волнорезами, а городская набережная украшена флагштоками с развевающимися на легком бризе красно-белыми штандартами. Сегодня на этом огромном и хорошо знакомом пляже стояла непривычная тишина. В воде никого не было, у причала сонной стайкой покачивались разноцветные гидроциклы, в бамбуковом бунгало скучали дайверы, и только у самого берега несколько молодых мам возились со своими детьми, потешая их выловленными в воде мочалками темно-зеленых водорослей. Эти мясистые водоросли валялись повсюду, и темнокожий бой с садовыми граблями тщательно вычищал их из янтарного песка.

Надумав искупаться, Виктор не спеша разделся, сложил одежду на один из многочисленных шезлонгов, разминаясь, взмахнул в воздухе мускулистыми руками и решительно направился к воде.

– Будьте осторожны, мсье, – обратился к нему мальчишка с граблями, отрываясь от своего занятия. – Вчера был шторм, и к берегу принесло много коричневых медуз. Они больно жалятся.

– Насколько больно? – улыбнувшись, спросил купальщик.

Вместо ответа бой задрал майку и показал три ярко-алых ожога. Купаться расхотелось. Виктор остановился и решил, что будет лучше, если он без риска для здоровья просто позабавит себя кормежкой рыб. Властным жестом он подозвал официанта, тот, метнувшись к ресторанным столикам, мигом принес ему два хрустящих багета. Теперь уже внимательно вглядываясь в слепящую солнечными переливами воду, он осторожно вошел в щиплющее кожу соленое море.

– Жаль, у меня нет фотоаппарата, – раздался рядом хорошо знакомый голос. – Мужик в семейных трусах и черных очках по колено в море с двумя хлебами и радиотелефоном. Даже не мог себе представить, что ты тут так развлекаешься.

Виктор повернул голову и улыбнулся. Рядом с ним на бетонном пандусе стоял Дольф.

– Это не развлечение, – весело ответил он. – Это моя работа. Кормить не ведающих, что их кормят. Рад тебя видеть, спускайся ко мне.

Дольф отверг дружеское приглашение и, сбросив сандалии, как был, в парусиновых брюках, уселся на прогретый бетон, свесив босые ноги в воду.

– Вот я и приехал. Не знаю, правда, зачем, – начиная становится серьезным, принялся прощупывать он нить разговора, – все как-то скоропалительно получается с этой картиной. Ты знаешь…

– Знаю, – обрезал Виктор. – Конечно же знаю, я ведь все и устроил.

Стоя в воде, Виктор отщипывал от хлеба кусочки и бросал их рядом с собой. Не успев даже промокнуть, крошки незамедлительно исчезали под водой, оставляя на поверхности лишь дрожащие кружочки, какие бывают во время сильного ливня. Темными тенями вокруг ног Виктора кружилась внушительная стая огромных пиленгасов.

– Совсем ручные стали, зажирели, – с улыбкой пояснил он Дольфу природу явления. – Там, где рыбу не ловят и ежедневно кормят из безопасной кормушки, она вскорости забывает свой природный страх и начисто перестает бояться. Таково устройство примитивного рыбьего мозга.

– Разве это плохо? – подыгрывая его наставительному тону, поинтересовался Дольф.

– Нет, не плохо, – неожиданно серьезно ответил Виктор, – но чревато началом кризиса отношений. И знаешь почему?

– Нет, не знаю. Поясни.

– Объевшаяся рыба может обнаглеть настолько, что, перестав бояться подстерегающих ее опасностей, захочет покинуть безопасную кормушку, а подобное решение, в свою очередь, неизбежно приведет ее к гибели в открытом море, полном ужасных хищников. Но может быть и по-другому. – Он лукаво улыбнулся Дольфу.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Дольф.

– Добрая кормушка сама захлопнется и больно прищемит глупой рыбе хвост или ее пустую голову.

Выслушав символическую притчу, Дольф закурил и нахмурился. Виктор, выдержав паузу, испытующе посмотрел ему в глаза и, улыбаясь, продолжил наставления: