Яростные тени (ЛП)

Хэдли молча вышла за дверь и миновала небольшую группу обеспокоенных служащих, пытавшихся заглянуть в кабинет. Спускаясь по лестнице, она проталкивалась через толпу галдящих зевак и попутно слушала обрывки разговоров: «Что происходит? Драка? Полиция кого-то арестовала».

Выбравшись из толчеи, Хэдли увидела других работников театра и полицию. А вход все еще охранял тот кретин, что сдал их Левину.

Куда же идти? Она запахнула шубу и опустила голову, направляясь в противоположный угол вестибюля. От паники мысли прояснились. И хоть рассудок требовал бежать, она ощутила нечто странное, отчего волоски на руках встали дыбом. Сделала пару шагов по одному из боковых коридоров, и чувство усилилось. Где?

Хэдли заметила надпись «Дамский оазис» и поспешно вошла, оказавшись в элегантной комнате отдыха. Тут стояли пальмы в горшках, диваны и мягкие кресла. Дальше находилась ярко освещенная уборная. Все тихо, спокойно и обманчиво нормально.

На противоположной стене висело большое позолоченное зеркало, украшенное папирусом, а под ним на узком мраморном столике совершенно невинно стояла канопа с головой сокола.

В кабинке спустили воду, и Хэдли, сдерживая беспокойство, стала ждать, прислушиваясь к стуку каблучков и журчащей из крана воде. Наконец, из уборной вышла женщина средних лет и натянуто улыбнулась. Как только дверь закрылась, хранительница бросилась к урне, подняла ее над головой и с силой опустила на мраморный стол.

Засверкало золото. Хэдли подхватила покатившуюся по столу перекладину и, не обращая внимания на жуткую энергию, исходящую от реликвии, сунула в карман шубы.

– Боже мой! Дорогая, вы в порядке? – спросила вбежавшая на шум незнакомка.

Хэдли толкнула дверь и молча вышла. Впервые за последние недели, у нее была ясная голова. Если любовь – густой туман, то разбитое сердце – холодный зимний дождь, который все смоет. И несмотря на раскрывшиеся за последние недели обманы – то, что отец скрыл интрижку ее матери, тайные мотивы Оливера, – случившегося сегодня она не ожидала. Но справится, как бы больно ни было.

И Хэдли знала только одного человека, способного рассказать ей всю правду.

В толпе на балконе показалась светловолосая голова. Гости торжества собрались у лестницы, наблюдая, как полицейские силой тащат Лоу вниз. Ей все равно, пусть гниет в тюрьме.

Хэдли быстро проскользнула под ограждающей веревкой в ту часть зала, где находилась пострадавшая коллекция Левина, и схватила еще одну нужную ей вещицу.

Хэдли было не до сна: полночи она рыдала, а остальное время пыталась отогнать Мори, чтобы Четвертый не попал под раздачу. В какой-то момент эмоциональная боль стала настолько острой, что она начала искать способ простить Лоу.

Но можно ли надеяться, что больше он ее не обманет?

Хэдли невольно представила, какое непростое будущее ждет ее с Лоу. Полное лжи и бесконечных уловок. Как она будет сидеть дома и тосковать по нему, пока он на другой стороне земного шара предает ее… возможно, даже с другими женщинами.

Похоже, первоначальное мнение было верным. Лоу слишком красив, у него подвешен язык, он легко лжет. Умеет придать всему этому шарм, но это лишь маскировка. Нет ничего очаровательного в том, чтобы строить жизнь на лжи. И когда это прекратится? Хэдли бы не удивилась, если бы выяснилось, что она еще знает не обо всех обманах.

Неужели она такая дура?

Хэдли поставила себе задачу отыскать ответы.

На следующее утро она вытерла слезы и в одиночестве отправилась на поиски.

Найти Адама Голдберга оказалось просто. Хоть Лоу и утверждал, что его друг исполняет роль дракона, охраняющего сокровища, но она была уверена, что Адам вовлечен в аферы с антиквариатом. Дружески поболтав с юной телефонисткой, Хэдли раздобыла список предприятий в Филморе с фамилией «Голдберг» в названии, и когда на линии раздалось «часовщик», сразу поняла, что нашла нужный адрес.

На улице моросил серый дождик. Чтобы спрятать лицо, Хэдли надела старую шляпку с широкими полями, а затем, дабы избежать слежки, проехала сначала в одном такси, потом пересела в другое. Убедившись, что ее не преследуют, заплатила водителю и попросила подождать, а сама вошла в небольшой магазин.

Над дверью зазвонил колокольчик, сообщая владельцу о приходе клиента. Хэдли сняла перчатки и оглядела теплую комнатку, чувствуя запахи флюса для пайки и меди. Деревянный стол отделял небольшой участок для посетителей от рабочего места, где на стене возле печи и шлифовальных машин висели пилы и фигурные молотки. В противоположной части комнаты над столом висела яркая лампа на поворотной рамке, освещающая чистые подносы с проволоками, шестеренками и шурупами. В уголке возле большого стола разместился столик, где над цветным рисунком склонилась Стелла. У ее локтя сидел заводной черный кот – подарок Лоу.

У Хэдли сдавило грудь, когда она смотрела на девочку, которая ее не заметила. Неужели она действительно ребенок Лоу? И сколько раз он смотрел на кудряшки Стеллы и думал о том же? Можно только представить, как больно ему отступить и смотреть, как она растет, ощущать груз вины, лежавший на душе.