Яростные тени

Мило, плавно и так легкомысленно. Вероятно, окружающие уже считали его в стельку пьяным. Прищуренный взгляд Хэдли лишь подтвердил его опасения. Лоу поставил пустой бокал на стол и постарался найти утраченную браваду, пока шел к дочери доктора Бэкола.

Ее собеседник был высоким брюнетом одного с Лоу возраста. Слишком длинный фрак, чуть перекрахмаленная рубашка, чересчур смазливое лицо. А еще он был наедине с Хэдли, поэтому Лоу возненавидел пижона с первого взгляда.

– Здравствуй, Хэдли.

– Здравствуйте, мистер Магнуссон.

Значит они больше не на «ты»? Этого стоило ожидать.

– Надеюсь, я не прерываю личную беседу.

– Мистер Оливер Джин, познакомьтесь с мистером Лоу Магнуссоном. – Мисс Бэкол с трудом процедила его имя с тем нелепым благородным акцентом.

– Вы тот самый охотник за сокровищами, – вспомнил мистер Джин, оценивая Лоу ледяным взглядом.

– Предпочитаю термин «Искатель сокровищ».

– Мистер Джин – меценат, – пояснила Хэдли, будто доказывая благонадежность собеседника перед судом присяжных. – Он спонсировал несколько раскопок в Мексике, вкладывая средства в научные гранты университета.

– В ацтекскую программу в Беркли? – уточнил Лоу, пытаясь вспомнить, где слышал это имя.

Джин покачал головой.

– Я только что сюда переехал, моя семья родом из Орегона.

Лоу, честно говоря, было плевать на этого выскочку.

– Именно мистер Джин уговорил меня чаще выступать на публике, и он неким образом ответственен за то, что я согласилась провести тот семинар в Солт-Лейк-Сити.

Да неужели?

– Как мило. Я вам премного благодарен, ведь если бы не ваши уговоры, мы бы с Хэдли никогда не встретились и не оказались в поезде в том уютном маленьком…

– Мистер Магнуссон, можно поговорить с вами наедине? – выпалила Хэдли.

– Ну конечно, разумеется.

Хэдли извинилась перед денежным мешком и, не оглядываясь, бросилась прочь. Лоу понял, что должен следовать за ней как пес, и покорился. Паутина черных бусинок обхвативших ее выдающиеся ягодицы, вздрагивала с каждым сердитым шагом. Картина настолько завораживала, что крепкая бронзовая дверь, которую открыла Хэдли, закрываясь, едва не ударила ценителя красоты по голове.

Лоу вышел в обсаженный пальмами итальянский дворик, холодный ночной воздух ударил ему в лицо. Там же прогуливались несколько гостей. Слуги в укромных уголках курили сигареты. Хэдли подошла к зеркальному с мраморными бортиками пруду в центре двора и остановилась у кромки воды. Лоу услышал, как она считает себе под нос.

***

Хэдли пристально смотрела на свое отражение в освещенном лунным светом пруду. Голодные и ожидающие свободы духи собрались поодаль. Где-то между девятнадцатью и восемнадцатью позади нее в воде показалось другое отражение. Этого хватило, чтобы призраки ушли прочь.

– Я слышал, как вы делали то же самое в отцовском кабинете, – раздался низкий голос Лоу у ее макушки, вызвав мурашки на шее. – Вы управляете своим гневом?

– Не ваше дело. – Хэдли скрестила руки на груди, чтобы согреться. – Вы пьяны?

– Вообще-то сам не знаю, потому что не могу отвести от вас взгляд, а это бессмысленно.

Оба признания Лоу не укладывались в голове. Хэдли видела, как он смотрел на нее в зале, – как она могла не заметить? Он глядел так пристально, что она прямо чувствовала его внимание. И на мгновение чуть по-дурацки не поверила, что он увидел ее в первый раз. Что они будто исследователи на горе Синай, застрявшие на противоположных скалах. Словно Лоу бросил ей веревку, и Хэдли не грозило упасть в голодный обморок и лежать, пока стервятники не выклюют глаза.

А потом Лоу нагрубил мистеру Джину, и эта воображаемая веревка порвалась.

– Нет ничего удивительного, что меня привлекают твои ягодицы. Я ведь все-таки мужчина. Если бы я был религиозным, то поверил бы, что твою попу создал сам дьявол, чтобы ввести меня в искушение. Но спереди ты…

– Спереди? – Хэдли повернулась к Лоу лицом. – И что ты этим хочешь сказать? Что у меня резкие черты лица? Я странная? Слишком долговязая? Что изучала мумии так долго, что стала на них похожа? Потому что я все это уже слышала, выкладывай, что хочешь.

Лоу лишь уставился на нее, разинув рот, затем поджал губы. Неужели она его шокировала? Рассердился ли Магнуссон или смутился? Хорошо.

– Хочешь знать, что я собирался сказать?

– Говори, – потребовала Хэдли.

Тревога преобразила Лоу: глаза сузились до черных щелочек под нахмуренными бровями, челюсти сжались. В нем не осталось ничего веселого, легкомысленного и очаровательного, все пропало и сменилось грубой напряженностью и угрюмостью.

Лоу навис над Хэдли, склонившись слишком быстро. Они чуть не столкнулись носами.

– Я собирался сказать, что в этом платье ты выглядишь чертовски привлекательно, и я не понимал, насколько ты красива, потому что ты вечно носила те нелепые похоронные тряпки. – Он отступил чуть подальше. – Ну вот, счастлива?

Счастлива? Счастлива? Сердце Хэдли чуть не перестало биться.

Напряжение покинуло тело Лоу, и он низким голосом добавил: