Яростные тени

Хэдли села на пятки, пытаясь найти верные слова:

– Со мной они никак не связываются и ничего не говорят, но будто читают мои мысли, выбирают информацию и нападают. А еще я чувствую их энергию. Кажется, Мори голодны и желают причинить боль людям. Стоит дать слабину и выпустить их на свободу, они не остановятся, пока кого-нибудь не убьют.

Хэдли порадовалась, что Лоу не спрашивал, проверяла ли она эту теорию на практике.

– Значит, ты можешь ими как-то управлять? Ну надо же!

Он вздрогнул и зашипел, когда на ожог опустился клочок марли.

– Прости, – извинилась Хэдли. – Да, совсем немного. Я не посылала их сбросить люстру, если ты об этом. Мори… я предпочитаю считать их охотниками за головами. Мой разум дает им имя цели, а они делают все, чтобы ее уничтожить.

– А сейчас они здесь?

Она покачала головой.

– Помнишь, как Аида поясняла, что придется вызвать мою мать из-за завесы? У меня такое чувство, что Мори находятся в другом месте и приходят сюда, чтобы почувствовать мое эмоциональное состояние.

– И эти призраки – причина твоей фобии прикосновений.

Хэдли опустила руку.

– Когда мне было тринадцать, по соседству с нашим домом жила семья Прайс. К ним переехал кузен миссис Прайс. Он был сумасшедшим. Его арестовывали за растление детей, но обвинения сняли из-за какой-то мелочи.

Лоу молчал, и она продолжила:

– Отец приказал покрыть лаком полы на первом этаже. Открыли двери, проветривая помещения. Никто не заметил, как в дом зашел кузен миссис Прайс. Я как раз вылезла из ванны. – Хэдли глубоко вздохнула и выпалила все остальное, не давая себе струсить: – Он прижал меня к полу, я испугалась. Мори появились так быстро. Он был мерзок и безумен, а я в ужасе. Я и глазом не успела моргнуть, как духи заставили его поскользнуться на мокрой плитке, когда он пытался меня удержать. Мерзавец ударился головой о фарфоровую ванну и умер почти мгновенно.

– О, Хэдли, – сочувственно прошептал Лоу.

– Если честно, он сумел меня только повалить. Будь я обычной девочкой, все бы закончилось по-другому. Его смерть списали на несчастный случай. Ни мой отец, ни Прайсы не возражали.

– А чего им возражать? – отрезал Лоу. Хэдли не ожидала, что он так разозлится. – Если бы у нас был такой сосед, когда Астрид жила с нами, уверяю, мы бы такого не потерпели. Ни я, ни мой старший брат вовсе бы не раскаялись. И тебе не стоит себя изводить.

Хэдли попыталась пояснить.

– Мне не жаль содеянного, просто мой разум спутал тот страх с чувством вины, которое я испытала позднее. Я сознаю, в чем причина. Но понимать и изменить – большая разница.

– Попросить помощи – не значит проявить слабость.

– Скорее, дело в том, чтобы верить не только в кого-то, но и в себя.

– Скорее, если исправить одно, то и другое тоже придет в норму, – предположил Лоу с нежной улыбкой.

– Может быть.

Они надолго замолчали. Хэдли отрезала кусок бинта подлиннее и замотала руку Лоу, чтобы повязка держалась.

– А их видишь только ты? – спросил ее пациент.

– Прости?

– Я имею в виду Мори.

– Иногда встречаю того, кто может их видеть. Одна из моих служанок заметила и тут же уволилась. Испугалась до жути. Мой отец видел их до того, как ослеп. Ой, и Оливер Гинн заметил что-то на вечеринке.

Лоу проворчал:

– Денежный мешок?

– Он утверждает, что они зловредные духи, созданные Сетом.

– Египетским богом?

Хэдли кивнула.

– По легенде Сет собрал тени душ, чтобы устроить хаос в Загробном мире.

– А, шеуты.

– Ты знаешь этот миф?

– Ты же понимаешь, что у меня не только красивое лицо, – напомнил Лоу, и Хэдли невольно уставилась на его мускулистую грудь. Она отвернулась, чтобы закрепить повязку, а хитрец продолжил: – Рабочие Нубии на раскопках рассказывали истории о призраках, обращавшихся в черных псов, из-за которых путники пропадали в пустыне. Некоторые поговаривали, что псы-призраки сотканы из теней. Таких называли шеутами.

– Значит, Оливер не солгал?

– Оливер, – повторил Лоу, будто какое-то ругательство. – Ты говорила с ним об этом? Хэдли, что он для тебя значит?

Закончив с перевязкой, она встала.

– А можно спросить, что для тебя значит Руби?

– Я тебе уже говорил.

Она раздраженно бросила пластырь.

– Ты же сказал, что собираешься повести ее на танцы, а потом представил меня мистеру Троттеру под ее именем. Ты же периодически мне врешь. Как мне отличить правду от вымысла?

Лоу сжал ее руку. Хэдли дернулась и попыталась вырваться, но его хватка была стальной.

– Отпусти, мне больно. – На самом деле, все было не так уж плохо, но от паники мысли путались.

– Черт побери! Перестань сопротивляться и выслушай меня!

Хэдли изумилась, услышав раздражение в его голосе, и застыла, тяжело и прерывисто дыша.

– Ты права, – сказал он, чуть ослабляя хватку. – Я лгун, и мы оба это знаем. Но даже если бы это было не так, я никогда не стану подходящей тебе партией. Моя семья – иммигранты, я вырос в бедности и не принадлежу к твоему обществу, никогда не стану его частью, независимо от того, сколько денег и власти у Магнуссонов.

– Деньги и власть не всегда означают, что человек достоин доверия.