Ярроу

– Вы пролежали здесь несколько дней в горячке, а вчера под вечер вы как будто перестали дышать, – добавил Ирис, – я от страха начал вас трясти, и вы проснулись, – с облегченным вздохом прошептал ребёнок.

Мне подумалось, что именно в тот момент мама Яра и померла, а в ее тело какие-то силы поместили меня.

– Где сейчас Васк? – спросила я.

– Он в холодной, плетей ему дали, но не 20, а 10, эр Грув посчитал, что вы вдвоем разделили наказание.

«Как справедливо, мать его» – подумала я, и, будь моя воля, этому эру не поздоровилось бы.

– Дети, а есть возможность нам всем отсюда выйти?

– Есть такая возможность, – снова заговорила девочка, – заплатите штраф за себя, и вас скорее всего отпустят. Но это будет решать эр.

– А вас как спасти? И как тебя зовут?

– Я не знаю, мама Яра. А зовут меня Цвета.

Я решила познакомиться со всеми детьми, а было их в комнате человек десять. У всех только имена, фамилии они получат только в 18 лет.

А как нам выбраться отсюда я не знала, но точно была уверена, что врач-хирург с огромным стажем нигде не пропадёт, найдет работу в любом мире, тревожно только за мои руки, если они не «чувствуют», то хирургом мне не быть, но до этого нужно еще дожить. Тут снова послышались чьи-то тяжёлые шаги за дверью, лязгнул замок и в помещение вошел давешний стражник:

– Малышня, на выход, сегодня уборка улиц, весна – время собирать конские «яблоки», – отвратительно заржав, он обратил взгляд своих мутных глаз на меня, – и ты тоже вставай, хватит валяться, тебя ждут в доме Правосудия. Все на выход за мной, да поживей!

Дети помогли мне подняться, кто повыше и посильнее обступили меня с двух сторон и с их помощью я начала своё мучительное следование за стражником.

Глава 4

Коридор ничем не освещался, хотя по бокам висели факелы, скорее всего их использовали в темное время суток. Шла я медленно, но не как черепаха, не знаю с чем это связано – есть у меня подозрение, что те ушибы и синяки, нанесенные этому телу во время моего переселения, чудесным образом уменьшились, иначе я не могу объяснить, как я вообще могу переставлять ноги, а также за ночь уменьшилась боль в треснутых рёбрах. Судя по рассказам детей, били это тело нещадно. Но боль была, она никуда не делась, просто по сравнению с тем, что я чувствовала во время пробуждения и с тем, что я ощущала сейчас – две абсолютно разные боли.

Стараясь отвлечься от мыслей о состоянии моего нового тела, я смотрела вперед – на свет в конце коридора. Как странно, оптимистично прозвучала фраза, очень надеюсь, что так оно и будет – позитивно и светло.

Выйдя во двор, я зажмурилась от резко ударивших по глазам лучей яркого солнца. Контраст от темной комнаты и еще более мрачного коридора был слишком сильным. На глазах выступили слезы, мне понадобилось несколько секунд, чтобы проморгаться и увидеть, куда меня вывели. И тут я поняла, почему это место называется Коробка.

Квадратное здание правильной формы, внутренняя часть которого была открытым двором, внутри двора сновали дети: кто-то умывался в корытах (видать это можно было сделать только утром, так как вчера ночью лица у детей были чумазые), стоящих вдоль стены, расположенной напротив, кто-то стоял в очереди за едой: ели здесь же, во дворе, кто сидя на земле, кто на редких старых лавочках, выглядевших так, что еще немного и развалятся.

Стражник поджидал нас у выхода, последней дотащилась я и двое парней-подростков семнадцати лет, о которых я опиралась:

– Яра, ты пойдешь за мной, в зал Справедливости. А вы двое марш на помывку и на завтрак, мне не нужно, чтобы в мою смену, кто-то рухнул с голоду под ноги благородным эрам и эринам нашего славного города. – Говоря это, лицо стражника брезгливо сморщилось, видать ему вспомнились неприятные случаи с этим связанные. – Яра, пошли.

– Спасибо, ребята…

– Рик и Тик, мама Яра, – ответил один из них, показав сначала на себя, а затем на брата, в темноте комнаты, разглядеть черты лица детей было сложно, да и грязь мало этому способствовала, но в свете дня, стало понятно, что они точно либо братья-погодки, либо двойняшки. – Мама Яра, может вам помочь дойти до выхода? – Опасливо косясь на стражника, продолжил Рик.

– Не нужно, я сама, идите поешьте, а то и правда, останетесь голодными.

Стражник стоял все это время и молча недовольно сопел, но по какой-то причине не стал вмешиваться и как-то нас подгонять, с чем связана его терпеливость мне было не понятно, я надеялась выяснить это позже.

Мы пересекли двор и вошли в дверь прямо напротив нашей, схожий коридор, освещенный редкими горящими факелами, и в его конце снова дверь, перед которой небольшая ниша, в которой уместился небольшой стол с еще одним стражником.

– Мэг, мы в зал Справедливости. Я скоро вернусь.

– Давай, Бон, надеюсь слушание не затянется, – и, кинув на меня мерзкий липкий взгляд, добавил, уже обращаясь ко мне, – Яра, я надеюсь, тебя запрут здесь навсегда, будешь делать все, что и дети и даже больше.