Ясень

Заслышав стук копыт, парень встрепенулся. Тем временем Велем, возгордившись ровным шагом своего коня, ослабил внимание и тут же налетел на опору навеса. Навес рухнул с жалобным треском, и в рядах дружины возникло замешательство. Воспользовавшись этим, черноволосый парень в три прыжка покрыл расстояние между собой и Леськой, которая успокаивала коня, и, ухватив ее за пояс, выдернул из седла.

Оказавшись в объятиях парня, Леська замерла, а потом заорала так, что навес мгновенно был забыт. Тума, бывший ближе всех и не остывший еще от горячки боя, вырвал меч из ножен и с криком: "Пшел!" — дважды плашмя огрел парня по спине. Третий удар достался Велему, который сбросил с себя обломки навеса и неосмотрительно кинулся на помощь Леське. Велем взвыл и посулил Туму лешему. Керин, видя все это, схватилась за щеки — стыд какой! — а потом вдруг крикнула так громко и повелительно, что сама диву далась:

— Стойте!

Подчинились — больше из удивления. Керин, спешившись, подбежала к ним:

— Что такое?

— Леську крадут! — выпалил Тума.

— Дурак! — огрызнулась Леська, вырвавшись из объятий парня, но Туму это не остановило:

— Вот он украсть хотел!

Керин шагнула к черноволосому, которого уже держали за плечи Гент и Ратма.

— Мартин, — охнула она, забыв о своем командирстве.

Мартин похлопал на Керин глазами и пробурчал:

— А, и ты здесь.

Велем, одной рукой почесывая загривок, несильно ткнул его в бок:

— Как с полководцем говоришь?..

— Полководец! — огрызнулся Мартин. — Чужих невест сводит.

— Дурак! — снова крикнула Леська и влепила жениху оплеуху, опередив Гента и Ратму.

— Отпустите его, — приказала Керин. — Не трогайте.

Парни разочарованно отступили. Мартин стоял злой и взъерошенный, как еж.

— Зачем ты пришел? — спросила Керин.

— За ней, — ответил Мартин, скрипнув зубами. — Отдай. Неча ей тут околачиваться.

Леська вскинулась было снова, но Керин положила руку ей на плечо и спокойно сказала:

— Я никого не неволю, кто хочет, сам идет. Пусть Леська решает, что ей делать.

Суматоха вокруг навеса затихла уже, и вся дружина стояла кругом, даже Явнут с товарищами прислушивались, усмехаясь в усы.

— Ее отец ждет, — упрямо сказал Мартин. — Одна она у него. Что тебе, других мало?

Керин чуть побледнела, но повторила спокойно:

— Сама решит. Ну, в седло!

И пошла к Вишенке. Леська двинулась за ней, но Керин, обернувшись, тихо сказала ей:

— Останься. Поговори с ним.

— Да я… — начала Леська, но Керин, не слушая, вскочила в седло. За ней, выровняв ряды, двинулась дружина. Леська, надувшись, поймала повод рыжей Лисички и так, опустив голову, стояла, изображая крайнюю обиду. И даже не дрогнула, когда приблизились робкие шаги.

— Леська, — неуверенно сказал Мартин.

Она молчала.

— Леська, — повторил он жалобнее.

— Поди с глаз, — утомленно сказала Леська.

— Я ж как лучше хотел…

— Лучше?! — Леська сверкнула глазами. — Телок безрогий! На весь город ославил! Здрасьте, явился — невеста ему занадобилась! А где ты был, когда меня дракон ел?!

Мартин хотел, было, сказать, что дракон ее и не коснулся, но счел за благо не перечить — долгий опыт помог.

— Морок! Пес желтоухий некормленый! — кричала Леська. Потом запнулась, перевела дух и уже спокойней сказала: — Ну, вот что. Если ты Керин еще раз тронешь… не видать тебе меня, как с лягушки шерсти. А уйти я от нее — не уйду.

— Что же мне делать-то? — растерялся Мартин.

— Возвращайся. Кобыл паси. А я воевать буду.

— Леська! — взмолился он. — Я же за тебя… Я с тобой повсюду пойду!

— Ах, повсюду! А в войско — сбоишься?! Да тебя и не возьмут-то…

— Возьмут, — Мартин стиснул кулаки. — Сегодня же проситься пойду!

— Теленочек ты мой глупый! — радостно изумилась Леська и, привстав на цыпочки, поцеловала его при всем честном народе.

Слово свидетеля Наири. Святилище

Узнав, что я уйду с дружиной Золотоглазой, отец заплакал. Я растерялась. За эти недели я не раз уже видела его слабым, не раз он падал на колени, пытаясь умолить меня отказаться от моих намерений, но сейчас он молчал, и безмолвные эти слезы были страшны. А мать закричала пронзительно, как по покойнику:

— Приданое!.. Ждали-ждали, не нарадовались!.. Одним на старости лет?.. Не пущу-у!!.

Этот крик вернул мне пошатнувшуюся, было, решимость, и, вклинившись между воплями, я повторила свое:

— Ухожу.

Мать закричала еще надрывней, и тогда отец вдруг ударил кулаком по лаве:

— Молчи, Куна!

Мать умолкла и расплакалась, наконец.

— Ясонька моя, — всхлипывала она. — Зажила бы по-людски, в довольстве… Жениха мы тебе подыскали, уж такой славный…

— Молчи, — оборвал ее вновь отец. И добавил, не глядя на меня: — Думай, Наири. Решай. Твое право. Только помни, ты одна у нас…

Этим разговором все не кончилось: хватило слез, проклятий и уговоров. И другим дружинникам было не легче, а порой и тяжелее. Белобрысый Тума, с которым я сдружилась за время болезни Керин, жаловался мне:

— Ну ладно, сирота я, подвалило человеку такое счастье, так что б ты думала? Мастер Брезан не пускает. Все, мол, воевать пойдут, а кому оружье ковать? А я же вижу, он и сам бы ушел. Ну да я его уломаю…