Ясень и яблоня. Книга 1: Ярость ночи

– Гостеприимство священного острова Туаль достойно его несравненной красоты и неисчерпаемого богатства. Да будет благословен тот час, когда я впервые вступил на эту прекрасную землю, омываемую драгоценными волнами, искрящимися в час прибоя, и сердце мое ликует, словно перед ним раскрыты ворота Блаженной Земли.

Теперь квитты разинули рты и на собственного предводителя, но воин по имени Трот ничуть не удивился, а лишь учтиво попрощался и ушел восвояси, посверкивая своим начищенным бронзовым щитом.

Как ни терзался Торвард тревожным нетерпением и любопытством, рабов на пир не звали, а для торговых переговоров не обязательно носить с собой весь товар, поэтому Оддбранд его с собой не взял. Он намеревался лишь поговорить с кем сумеет и по возможности выяснить судьбу фьялленландской пленницы. Встречи с самой фрией Эрхиной он никак не ожидал. Кто он такой, обычный квиттингский торговец, чем заслужил честь увидеть живую богиню?

Но оказалось, что живой богине не чуждо человеческое любопытство. Когда к Оддбранду, сидевшему за столом в Покое Изобилия, приблизилась жрица и позвала его в Срединный Покой, старик поднялся в уверенности, что его станут расспрашивать о делах Фьялленланда. По рассказам бывавших здесь представляя, что можно увидеть в Срединном Покое, Оддбранд шагал к разукрашенным бронзовым литьем узорным дверям без особого трепета. Но, вслед за жрицей приблизившись на указанное расстояние к черному камню, на котором стоял трон фрии, он увидел такое, что даже его железное, испытанное во многих бурях самообладание чуть ему не изменило.

Фрия Эрхина, прекрасная, как зимняя звезда, располагалась на троне, а на резных деревянных ступеньках возле ее ног, где в качестве украшения были укреплены те самые «драконьи рога», сидела… Сэла дочь Слагви из усадьбы Дымная Гора. Оддбранд не поверил своим глазам: Сэла, взятая в плен и увезенная как рабыня, сидит возле самых ног повелительницы, наряженная в пурпурно-красное платье и белую шелковую рубаху, с ожерельем из круглых, с сияющим камешком посередине, золотых бляшек на шее, с золотыми браслетами на маленьких руках! Как это могло произойти? Другое дело, если бы островом Туаль правил мужчина  – тогда это все имело бы вполне убедительное объяснение. Сэла, в конце концов, молодая и стройная девушка, умная и бойкая, не ослепительная красавица, но вполне способная вскружить голову кому угодно. Но ведь здесь властвует женщина! Чем Сэла так угодила фрие Эрхине?

Когда пленница встретила взгляд Оддбранда, она чуть изменилась в лице, но больше ничем не выдала, что узнала его. А он тут же спохватился, что слишком долго смотрит на нее, забыв о фрии Эрхине. К счастью, его замешательство тут приписали естественной робости и благоговению, и когда Оддбранд наконец поднял глаза на повелительницу туалов, она смотрела на него с благожелательностью, без малейшего подозрения.

Оддбранд впервые увидел фрию Эрхину, и вид ее сразу вызвал у него множество мыслей. Да, лицо ее красиво, дышит здоровьем, голубые глаза сияют, выдавая избыток внутреннего огня, яркий румянец щек и пухлых губ на белой коже придают ей вид истинно божественной свежести и притом пылкости. Немудрено, что молодой и горячий Торвард конунг потерял голову у подножия ее трона! А Оддбранд, не такой страстный, но гораздо более проницательный и опытный, видел, в чем тайна этого сокрушительного обаяния. На этом красивом лице цветет выражение торжествующего самодовольства, несокрушимой уверенности в своих достоинствах, как внешних, так и внутренних; самоуверенность и самообожание волнами расходятся во все стороны и заражают всех, кто поблизости.

И тут же Оддбранд порадовался, что фрия Эрхина отвергла сватовство Торварда конунга. С кюной Хёрдис они не ужились бы в одном доме ни единого дня. А когда две страстно честолюбивые женщины, в придачу обе колдуньи, принимаются делить власть и влияние… Аскефьорд стал бы опасным местом для жизни, водворись там эта красавица. Торвард конунг, всю жизнь сражаясь с властной матерью за свою самостоятельность, чуть было не навязал себе на шею такую же жену! Впрочем, это со многими случается. Многие мужчины, напрасно растратив юность в борьбе с собственной матерью, невольно выбирают такую же жену, чтобы снова, уже во всеоружии хозяина, попытаться одержать победу над своим вечным соперником!

И вот фрия Эрхина улыбается, но и в улыбке ее густо-розовых, как цветущая наперстянка, губ ощущается оттенок снисходительности, даже скрытого презрения к собеседнику, и не потому, что он чем-то плох, а потому, что весь род человеческий – лишь пыль у ног земной богини! Оддбранд отлично видел, что благожелательность ее – наигранная, что это лишь ложная улыбка на лице холодного существа, которое считает приветливость своей обязанностью. Но купец, в качестве которого он приехал, этого не знал, и потому склонился в еще одном почтительном поклоне.

– Как я счастлив… госпожа… повелительница… – забормотал он, как бы не справляясь со своим языком от волнения. – Я не думал, что смогу… Что ты удостоишь меня…