Ясень и яблоня. Книга 1: Ярость ночи

Однако только кораблей было маловато. Не встречая сопротивления, туалы рассыпались по всему Аскефьорду, добросовестно обшарили каждый дворик и каждую усадьбу. Но фьорд оказался слишком велик, чтобы его удалось толком осмотреть за один день, и в сумерках вожди с дружинами расположились на ночлег в захваченных усадьбах. Здешние дома вызывали у туалов почти такое же презрение, как корабли – восхищение. Разве могли они сравниться с их прекрасными каменными крепостями в несколько этажей, под защитой высоких каменных стен, за рвами, через которые так трудно пробраться по узкому мосту! Где огромные покои для пиров, отдельные помещения для хозяев, гостей и челяди?

В Аскефьорде же еще встречались старинные «длинные дома», стены которых были выложены из дикого камня на высоту человеческого роста, а дальше сразу начинались скаты крыши. Деревянные перегородки делили их на кладовку-спальню-кухню-хлев, и в иных из этих домов свиньи и коровы жили под одной крышей с людьми! Даже в больших богатых домах не имелось отдельных спален, и ночью челядь спала на лавках в гриднице, где вечером пировали воины, а днем женщины чесали шерсть. Гостевые дома, девичьи, кладовки и прочее были выстроены отдельно и соединялись с большим домом бревенчатыми переходами. В спальном покое широкие лежанки на высоких приступках, подальше от холодного земляного пола, были рассчитаны на троих-четверых, и в обязанности крайнего входило всю ночь подкладывать в очаг поленья. Правда, ему же было теплее всех. Только для хозяина и хозяйки имелся отдельный так называемый «спальный чулан», пристроенный к гриднице или просто отгороженный деревянной стенкой. Иного названия этот чулан и не заслуживал, потому что умещались там только лежанка, маленький очаг и пара сундуков. Туалы дивились неприхотливости фьяллей и незащищенности их домов, в которые те, однако, так охотно привозят заморскую добычу!

Ниамор сын Брана, как военный вождь, желал непременно занять усадьбу конунга, но никто не мог ему сказать, которая это. Поначалу Ниамор выбрал Висячую Скалу, как самую большую, потом прельстился Бергелюнгом, который был поновее прочих и получше украшен. Только уже в сумерках Финнлит Упрямый вспомнил, что фьялли будто бы говорили, что прямо в гриднице конунговой усадьбы растет ясень. Такой дом в Аскефьорде нашелся только один, и Ниамор с почетом занял Ясеневый Двор.

– Это что, вот сюда Торвард конунг хотел привести нашу фрию! – негодующе громыхал военный вождь, стоя над кроватью в здешнем спальном чулане, дверь которого открывалась прямо в кухню. – В эту грязную дыру, пригодную только для его рабынь!

Насчет грязной дыры он, пожалуй, погорячился: кровлю, конечно, покрывал толстый слой копоти, но пол оказался чист, очаг выметен. На дверных косяках красовались бронзовые кольца для факелов. Сама кровать была украшена резными столбами, на вершинах которых оскаленные морды чудовищ отгоняли мар и дурные сны. При свете огня блестели узорные литые полоски из позолоченной бронзы, явно уладской работы, искусно врезанные в боковую доску. Все они были разной длины и ширины, но все же при свете факелов ложе фьялленландских конунгов смотрелось весьма богато (хотя песцовое покрывало кюна Хёрдис увезла). По крайней мере, после того как законным хозяином этого чулана стал молодой Торвард конунг, многие знатные девы Морского Пути легли бы в эту кровать с большой охотой…

Но теперь ее занял Ниамор, в благородном одиночестве, поскольку за весь день не было захвачено ни одной пленницы, достойной ее с ним разделить. Вечерний пир получился не слишком роскошным: надеясь на добычу, воины Туаля не так уж много припасов привезли с собой. На их счастье, в усадьбе нашлось немало ячменя, сушеной и соленой рыбы, вяленого, копченого и соленого мяса, сыров и еще кое-каких припасов – увезти все не сумела даже упрямая кюна Хёрдис. Но она постаралась, чтобы врагам досталось поменьше: на заднем дворе возле погребов туалы нашли огромные лужи, пахнущие пивом, и другие, белые – из вылитого молока. Тут же валялись пустые бочки и бочонки. Но ни ковров, ни кубков, ни оружия – ничего, что стоило бы везти домой как добычу. Только возле очага красовался огромный железный котел, в былые времена кормивший разом по пятьдесят человек, а теперь старый, ржавый, с широкой трещиной на дне, похожей на издевательскую усмешку. Кюна Хёрдис нарочно приказала притащить его и положить на видном месте, чтобы больнее уязвить обманутых захватчиков. И ей это вполне удалось.

Чем дольше шли бесплодные поиски, тем сильнее разгорался гнев пришельцев и тем более бурные потоки брани изливались на головы трусливых беглецов.

– Ни один враг еще не уходил от Ниамора сына Брана! – яростно восклицал носитель сего громкого имени, ударяя себя в блестящий нагрудник. – Я не позволю им уйти от меня! Завтра же мы пойдем на поиски! И мы найдем их! Я разыщу этих трусливых псов!