Ясень и яблоня. Книга 1: Ярость ночи

– Тролли бы их взяли! – Бергвид в негодовании швырнул свой кубок прямо на земляной пол, так что остаток пива выплеснулся в очаг, угли зашипели. – Молчи! Я знать не хочу никаких хёвдингов! И меньше всех – Вигмара Лисицу, этого мерзавца, выскочку, наглеца, безродную скотину! И колдуна в придачу! Он заклинает духов, и они помогают ему одерживать победы! Я соглашусь о нем услышать только одно – что его повесили, и утопили, и свернули ему шею! Что его кишки намотали на его собственное проклятое копье! Больше ничего я не желаю о нем слышать! И чтобы я больше от тебя о нем не слышал!

– Но ты же дал клятву оставаться в мире со всеми, в том числе и с ним! – Хильда с обидой надула губки, как девочка, которой запрещают играть. – Ты дал клятву жить в мире со всеми квиттингскими вождями. И не будет никакого урона нашей чести, если мир будет подкреплен…

– Молчи, я сказал! – Бергвид ударил кулаком по подлокотнику. – Клятву! Будь проклята эта клятва! Если бы я только знал, что ему прищемил хвост конунг фьяллей, дождался бы он от меня клятвы! Вот отчего он запросил мира, этот трус, подлец и предатель, – если бы я только знал! – И Бергвид даже зарычал от досады на свое тогдашнее неведение, которое верную победу, бывшую почти в руках, превратило в поражение.

– Но теперь ты связан клятвой и все равно не можешь враждовать и воевать ни с кем из них. Поэтому…

– Поэтому я укажу тебе нового противника, Бергвид сын Стюрмира!  – вдруг прозвучало между ними, прямо из ниоткуда.

Голос, произнесший эти слова, был так странен, так звучен и притом бесплотен, что все в гриднице разом умолкли, перестали есть; ослабевшие руки опустили рога и кубки, работающие челюсти застыли, так что все гости стали похожи на хомяков с полными защечными мешками. Голос шел откуда-то из самой середины просторного покоя, рождался как бы из воздуха между резными столбами, подпиравшими кровлю… из очага, где горел огонь… и притом походил на стылый, режущий зимний ветер, пробирающий до костей. Собственное тело показалось каждому недостаточно надежным покровом для защиты души от голоса с той стороны.

– К-кто? Где? Что это? – Бергвид тревожно огляделся, вцепившись в нож на поясе. – Кто говорит… со мной…

– Это я говорю с тобой, Бергвид сын Стюрмира, я, дух Медного Леса! Я, Дагейда дочь Свальнира!

– Где ты?

Бергвид, бледный и с холодной испариной на лбу, огляделся – он знал, что дочь великана никогда не войдет в человеческий дом. Та же испарина блестела на лбах у всех гостей в гриднице – каждого сжигал внутренний жар, а по коже бегал озноб, вызывая лихорадочное потение, кружение головы, темноту в глазах, слабость. Лишь слегка коснувшись их, дух корней и камней тянул на себя человеческую жизненную силу, и ни у кого не было средства защититься от его жадности.

– Я здесь!  – раздался насмешливый голос, и Бергвид, а за ним и все прочие увидели в огне очага, высоко вздымавшегося над старыми черными камнями, голову ведьмы.

Рыжие языки пламени вились вокруг лица, как волосы на ветру, желтые глаза сияли и жгли – и Бергвид, не раз видевший ее, не мог не узнать своей странной покровительницы. Ее покровительство он когда-то купил за такую цену, о которой предпочел забыть, и Дагейда все эти десять лет приносила ему только пользу, но при встрече с ней он каждый раз испытывал давящий ужас.

– Что… что ты хочешь? – задыхаясь, едва сумел выговорить он, на все готовый ради того, чтобы она поскорее исчезла.

– Помочь тебе!  – прозвучало из пламени, и сам голос ведьмы обжигал, как злое дыхание огня. – Ты не можешь затеять войну на Квиттинге, чтобы не нарушить данной клятвы. Я укажу тебе другого противника. Победа над ним прибавит тебе чести и богатства! Это – Торвард сын Торбранда, конунг фьяллей!

– Кто-о?! – боясь, что ослышался, заплетающимся языком едва вымолвил Бергвид. – То… То…