Ясень и яблоня. Книга 1: Ярость ночи

Здесь же сидел и сам Хравн хёльд, и его жена фру Ванбьёрг, и их единственный теперь сын Эрнольв ярл, прославившийся на Квиттингской войне, и его жена Свангерда, и несколько человек хирдманов на веслах. Все оделись в лучшие цветные одежды, на ярком сукне и пушистых мехах блестели золотые и серебряные пряжки, гривны, обручья. Все были веселы, оживленно разговаривали и смеялись. Говорили о недавнем походе, об ожидаемых гостях, о жертвоприношении, которое Торбранд конунг должен устроить перед началом пира.

– Многие поговаривают, что конунгу стоило бы отдать богам человеческую жертву! – говорил Хравн хёльд. – Гейрольв из Орелюнда твердит, что это необходимо.

– Старый болтун! – негодующе восклицала фру Ванбьёрг. – Я помню, он не в первый раз твердит о человеческих жертвах, как будто мы все еще в Век Великанов живем! Да он сам бы сожрал, если бы ему кто дал! Чтоб ему подавиться! Как будто мало мы приносили человеческих жертв! Как будто наш Халльмунд – недостаточная жертва! Хватит уже! Мы усеяли костями наших мертвецов все горы и долины этого проклятого Квиттинга!

– Тамошняя железная руда теперь уже состоит не из крови драконов, а из крови наших погибших! – вздохнула жена Стуре-Одда и разгладила подол красивого голубого платья у себя на коленях, а потом посмотрела на старшего сына.

Слагви, старший из близнецов, которым недавно, в начале весны, исполнился двадцать один год, такой веселый и разговорчивый, в одной из последних битв был тяжело ранен в ногу и с тех пор сильно хромал. Стуре-Одд говорил, что помочь нельзя и хромота останется на всю жизнь. Правда, это не помешало Слагви сразу после возвращения с войны жениться на красивой девушке, Хильдирид, дочери ярла Арнвида, погибшего в той же битве, в которой Слагви охромел. За ней дали очень хорошее приданое, но парень знал, что самому ему больше никогда не ходить за подвигами и славой.

– У нас была хорошая жертва – та девушка из Лейрингов! – напомнил Бреннульв Терпеливый, старый воспитатель Хравновых сыновей, Халльмунда и Эрнольва. – Та, что привез тогда в залог Асвальд ярл. Но…

– Но она подевалась неизвестно куда! – со смехом ответил ему Слагви. – Должно быть, боги сами забрали ее, не дожидаясь, пока Гейрольв и ему подобные уговорят конунга принести ее в жертву как полагается. Прислали валькирию на огненном коне – и забрали!

Брат, Сёльви, молча ткнул его кулаком в спину. Оба они знали, куда на самом деле подевалась Борглинда дочь Халькеля, и знали, что боги тут, собственно, ни при чем. У них были причины сочувствовать Борглинде и радоваться ее благополучному побегу – им нравилась сама Борглинда, и они дружили с тем человеком, которые ее увез. А еще этого хотела Сольвейг, их младшая сестра, луч Стуре-Оддова дома, которой они ни в чем не смогли бы отказать. Но по отношению к собственному племени и к Торбранду конунгу, что ни говори, это было не слишком красиво, и об этом «подвиге» следовало помалкивать.

Сольвейг знала о том деле лучше всех, но можно было не бояться, что она когда-нибудь проболтается. Она всегда была дружелюбна, со всеми мила и приветлива, но разговорчивостью не отличалась и зачастую в самом жарком споре лишь переводила с одного говорившего на другого мягкий, внимательный и понимающий взгляд своих светлых глаз. Сейчас она сидела на самом носу лодки, любуясь игрой мелких волн. Волнистые пряди ее длинных, светло-золотистых волос иногда падали к самой воде, и она подхватывала их и забрасывала снова за спину, даже не подавая вида, что слышит, о чем в лодке идет разговор.

– Но… может быть… это и имело бы смысл… – неуверенно добавила Свангерда и покосилась на своего мужа, как будто советуясь. – Я не хочу сказать, что мне очень нравятся человеческие жертвы, но…

– Кому же они нравятся! – воскликнул Эрнольв ярл. – Слэтты давно уже их не приносят! И нам давно пора с этим покончить! Мы только позоримся, как дикие великаны! Хуже бергбуров! Когда меня Хеймир ярл, Наследник, спросил об этом, я чуть со стыда не сгорел!

По своей внешности Эрнольв ярл – рослый, сильный, с одним глазом и множеством мелких багровых рубцов на лице – очень даже напоминал дикого великана, но на самом деле такого доброго, благородного и сердечного человека было еще поискать.

– У слэттов совсем другая жизнь! – напомнил ему Бреннульв. – В такой теплой и богатой земле! Им-то все легко дается!

– Я имею в виду, что теперь, когда у нас будет такая кюна… – неуверенно продолжала фру Свангерда. – Я имею в виду, неизвестно, какой она окажется и как мы будем с ней жить…

– Тут вспомнишь Век Великанов! – пробормотала фру Ванбьёрг.

При мысли о новой кюне лица помрачнели. Аскефьорд, за два последние года привыкший считать эту женщину своим проклятьем, источником и причиной всех несчастий этой войны, еще не смирился с тем, что отныне она – жена Торбранда конунга и их повелительница. Такой крутой поворот нелегко было осмыслить, и большинство твердо верило, что их конунг околдован.