Ясень и яблоня. Книга 2: Чёрный камень Эрхины

Сэла отвела глаза. «Клятв не давай заведомо ложных!» – предостерегал Отец Ратей. Ей вспоминался борт «Ушастого», потом прошлогодний день Середины Лета и тот памятный Праздник Дис, когда Аринлейв довольно невежливо вытащил ее из этих смуглых мозолистых рук, весьма откровенные ласки которых не оставляли сомнений в намерениях… Самое «такое», тут и говорить нечего.

– Ну… – приняв вид глупой девочки, которую допрашивает строгая мать, пробормотала Сэла. – Может быть… Несколько раз… Сущие пустяки… Но это было на весенних праздниках. И до того, как он узнал о тебе! – заверила она, отважно подняв глаза на фрию.

И это была правда. Даже в тот день на «Ушастом», не говоря уж о более ранних временах, Торвард не знал и не думал о фрие Эрхине с острова Туаль, как не думают о луне, на которую не собираются.

Похоже, в это Эрхина поверила. И осталась довольна, что перехватила чью-то любовь. Ее пристальный взгляд погас, она даже улыбнулась: дескать, я тебя прощаю. Но и отпущенная спать, Сэла долго еще не могла успокоиться. Ее терзали тревога и недоумение. Фрия Эрхина, лицо Богини на земле, такая умная, обученная тайным знаниям, близкая к мудрейшей из богинь, – и как же легко ее обмануть! Неужели ее самовлюбленность заслонила от нее все на свете! Но ее пристальное внимание к Торварду – чего теперь не миновать – для них смертельно опасно! У нее есть свои способы узнать правду о них, когда они и подозревать ни о чем не будут. А до Праздника Цветов еще так далеко!

Сэла старалась даже не смотреть на Эрхину, не касаться взглядом маленького черного камня на ее груди, «глаза богини Бат», не спящего в ночи. Дотерпеть до срока, не подавая вида, было так же трудно и тревожно, как идти по едва застывшему льду. Но приходится. Сэла знала, что справится. И Стуре-Одд не будет стыдиться своей внучки!

Глава 2

«Разоблачение» Торварда в очередной раз наделало много шуму, но мало что изменило. Теперь, конечно, он уже не носил дрова и не выгребал золу из очагов, а сидел за столом воинов и по утрам упражнялся с ними на зеленой площадке, одетый в роскошные цветные одежды, подаренные фрией. Но Сэла, хоть и видела его каждый день, могла лишь изредка обмениваться с ним пустыми словами. Эрхина зорко следила, чтобы они не проводили времени вместе: сидя дома, фрия держала Сэлу при себе, а во время ее ежедневных отлучек в храм Богини от Сэлы не отходила одна из девиц, Даголин. Мудрая, но опрометчивая от ревности Эрхина видела опасность там, где ее вовсе не было, при этом не подозревая о той, что была на самом деле. Она и думать забыла о Торварде конунге, о его оскорбленной любви, о разграблении и поругании его дома, о пленении той, что считалась здесь его сестрой. Никакой мести со стороны фьяллей она не ждала и не опасалась и, похоже, вообще забыла, что такое племя существует на свете. Опасалась она лишь того, что в сердце Коля, которое она считала своим, проникнет маленькая фьялленландка с золотистыми мягкими волосами, и всякий раз отсылала ее прочь, когда Торвард появлялся в Срединном Покое.

Сэла поначалу волновалась, не зная, как он будет чувствовать себя среди благородных туалов, но оказалось – напрасно. Торвард и здесь расчистил себе место, как умел только он, обладающий, во-первых, прекрасно развитым и закаленным телом, а во-вторых, несокрушимым убеждением, что достоин всего самого лучшего. «Это у меня от мамочки», – ответил бы он, если бы его спросили об источнике последнего. На другой же вечер на пиру, когда воины делили право резать кабана, похваляясь своими подвигами, он молчал: придумывать подвиги за «Коля сына Хеймира» означало лгать, а рассказывать о своих собственных означало выдать себя.

– Я был в войске рига Мойдима, когда он приплыл на остров Инис Тан, преследуя свою жену, бан-риг Месс, которая изменила ему и убежала с ригом Суиримом Кровавым! – кричал Криодайм Яростный. – Я отбил у него неверную жену Мойдима и взял с него дань для примирения: сто плодовитых кобыл, сто коней, лучших из тех, что когда-либо направлялись уздой, сто золотых блюд и кубков, сияющих на солнце, а прочего скота столько, что хватило бы наполнить долину у моря!

– А я самого рига Мойдима взял в плен двумя годами позже, надел ему веревку на шею и пригнал к берегу весь его скот, в том числе и ту твою дань! – перебивал его Туигим Яростный. – Мой подвиг побольше твоего!

– А я бился с маормором Уайне-И-Наром! – наступал Деальгар Упрямый. – Семь раз по двадцать его лучших воинов пало от рук моих и моей дружины!

– И все-таки он остался жив, и только я сразил его самого, когда он сразил у нас четырежды двадцать мужей! – осаживал его Аэр-Суиль. – Я буду делить!

Торвард спокойно слушал это все и только иногда усмехался про себя. В землях Морского Пути обычай «сравнения мужей», как это называлось, тоже был известен, но бытовал в основном среди самых молодых, тех, кто еще чувствует потребность кому-то что-то доказывать.