Ясения

Время беспощадно близилось к десяти. Ясения заметно замерзла, да и Елисей чувствовал озноб. Но ни он, ни она не хотели расставаться. Стоя у ворот ее дома, парень снова коснулся рук девушки, бережно гладя ее ладони. Он так много хотел ей рассказать, хотел поделиться страхами и опасениями, хотел рассказать о разговоре с ее отцом, о котором он успел уже позабыть.

– Спасибо за этот вечер, – улыбка девушки согрела парня. Она встала на носочки и прикоснулась своими губами к его щеке.

– Напиши мне письмо. Напиши в нём обо всех своих мыслях. – Попросил Елисей. – Я не тороплю. Когда будешь готова. Я буду ждать. Но только после этого письма больше не трать бумагу, – позвони мне и расскажи о своем сне. Слышать свой голос и знать, что я навещаю тебя во снах, – лучшее, о чем я не мог и мечтать.

– Напишу. – Заверила его Ясения, оставляя влажный след от поцелуя на щеке, прячась за кирпичными стенами дома.

Она обязательно напишет ему. Обо всем.

Глава 9

Отныне или вопреки растаял

Когда крепкий замок изо льда.

Несокрушимый снова падал,

И ни обломков позади, и ни следа.

Причиной краха была радость,

Томившая его печаль.

Он отыскал в страсти слабость,

Не видя призрачную даль.

Прекрасны кисти рук любимой,

До боли сладостны уста.

Во имя той любви незримой,

Во имя Бога и Творца.

Встреча с Милославскими произошла уже в стенах аэропорта. Их присутствию радовались лишь только Сергей и Роза Лукояновы, дети же с открытой неприязнью глазели на самодовольного Стаса, неуместно развалившегося в сидении в зале ожидания. Он размахивал своим билетом около лица, жуя жвачку и слушая музыку в наушниках. Вскоре, Гоша устав наблюдать за ним, сел поодаль от остальных и тоже нацепил наушники. Ясения же сидела напротив нахальной рожи Милославского и пыталась одним взглядом испепелить его. Она надеялась, что тот исчезнет, завизжит и убежит из этих стен, но тот лишь подмигнул ей, чем вызвал новую волну отвращения.

Родители словно не замечали своих детей. Мужчин заботил деловой разговор о компаниях, женщины увлеченно щебетали о своих женских делах, которые Ясению совсем не волновали.

– Пытаешься запечатлеть мой образ? – Хмыкнул Стас, наклоняясь к Сенечке и снимая один наушник. – Давай я зайду к тебе в номер? Может, тогда ты сможешь запомнить меня голым.

– Не боишься, что, зайдя голым ко мне, потеряешь нечто ценное для тебя в штанах?

– Если ты не будешь кусаться, то не потеряю, – Ясения скривилась, чувствуя горечь в горле, а Стас лишь расхохотался и снова откинулся на спинку.

До начала регистрации оставалось каких-то пара минут, а потом ещё несколько часов лицезреть его физиономию в самолете и несколько дней на турбазе. Лишь бы только не сбросить его со скалы снежным комом раньше, чем они соберутся возвращаться домой.

– Ты выглядишь так, будто тебя сейчас стошнит, – сказал Милославский. – Не уж-то я тебе так неприятен?

– Слово «тошнит» слишком слабое для моего отношения к тебе.

– Я не так плох, как ты думаешь. – Ясения прищурилась, Стас ухмыльнулся, ведь на его языке крутилось неприятное дополнение к фразе. «Я ещё хуже», – думал он. Впрочем, сама Сенечка думала о нём тоже самое.

Так вышло, что место в самолете Ясении досталось рядом со Стасом. Она разраженно бормотала себе под нос ругательства, видя, как Милославский удобно усаживается рядышком. Она оказалась по центру. Справа её брат, который уснул сразу же после взлета, слева ненавистный Стас, служащий музыку в наушниках. Она вдыхала аромат его парфюма, и он был ей приятным. Горькие нотки табака добавляли терпкости и отрезвлять пряные запахи трав.

– Смени духи, – прошептал Милославский в середине полета. – Они у тебя такие сладкие, что у меня скоро вылезет диатез.

– Нюхай и мучайся, – резко повернувшись к нему, буркнула Сенечка.

Стас ухмыльнулся, склонил голову к её шее и вдохнул поглубже аромат её духов. Лукоянова сжалась, силясь с желанием закричать. Она мельком взглянула на родителей, но те были заняты разговорами. Мужчины что-то печатали на ноутбуках, а женщины без устали щебетали, показывая фотографии в телефонах. Гошка дрых, временами причмокивая. Спасения было ждать неоткуда. Она бросала молнии в самодовольного Стаса, которому, казалось, не было дело до её эмоций. Он намеренно провоцировал девушку.

– Что ты делаешь? – Прошипела она, отшатываясь.

– Ты сама сказала, – пожал плечами Стас. – Такие муки мне нравятся.