Ящер страсти из бухты грусти

– Я поеду, но из тюрьмы ты от меня будешь получать только письма с угрозами.

Мэвис глянула на Сомика:

– А ты?

– Поезжайте. А на мне все равно блюза нависла.

Все направились к двери.

– Не беспокойся, милочка, – крикнула им вслед Мэвис. – Никуда тебя не посадят. Мэвис об этом позаботится.

ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ

Гейб

Пока в городе не появился Стив, самым жутким доисторическим зверем на Центральном побережье был “кадиллак” Мэвис Сэнд 1956-го года. С откидным верхом, лимонно-желтого цвета, с огромной хромированной решеткой радиатора, которая, казалось, заглатывала дорогу не жуя, с позолоченными подножками, трепетавшими на ветру, точно бакенбарды на пружинках. Дневные завсегдатаи прозвали машину “Бананом”, а однажды, одержимые честолюбивым замыслом, изготовили огромную синюю наклейку “Чикита” и пришпандорили ее на крышку багажника, пока Мэвис хозяйничала в баре.

“Ну что ж, – сказала тогда Мэвис, более чем озадаченная подобным рвением, – это не первый банан, на котором я катаюсь, но размерами он бьет рекорд по крайней мере на фут”.

Даже в молодости Гейб не водил ничего похожего на “Банан”. Руля машина слушалась, как баржа, а тряслась и дергалась на ухабах и выбоинах, как идущая ко дну шаланда. Гейб случайно ткнул в кнопку электропривода и сложил крышу, а теперь никак не мог сообразить, куда нажимать, чтобы водворить ее на место.

Биолог засек “мерседес” Вэл на склоне холма, в стороне от главной дороги ранчо. Рядом стояли шесть других машин – сплошь спортивные вседорожники с приводом на четыре колеса, среди них два “блейзера” и два “субурбана”. У машин располагалась группа мужчин в черных тренировочных костюмах, самый высокий рассматривал их “Банан” в бинокль и говорил что-то в рацию или сотовый телефон.

– Может, следовало взять менее приметную машину? – пробормотал Гейб.

– А почему мы не поехали на вашей, Говард? – спросила Вэл, съежившаяся на переднем сиденье.

Говард, несгибаемый, как манекен, сидел сзади и щурился, точно попал на солнечный свет впервые в жизни.

– Я владею “ягуаром”. Превосходная кузовная работа, таких больше не делают, если не считать “бентли” и “роллсов”. Отделка внутренних поверхностей – под орех, с сучками.

– И не ездит, а?

– Извините, – ответил Говард.

Гейб остановил “Банан” у ворот для скота:

– И что мне теперь делать? Они на нас смотрят.

– Поезжай вперед, – ответила Вэл. – За этим мы сюда и приехали. – Ни с того ни с сего она вдруг осмелела.

Гейбу же нахальства недоставало:

– Скажите мне еще раз кто-нибудь, почему шериф не пристрелит нас вместе с Тео и Молли?

Вэл постепенно прониклась духом предприятия, понимая, что это единственный способ искупить то, что она наделала со своими пациентами.

– Я – психиатр, Гейб, а у тебя – ученая степень. Полиция не стреляет в таких людей, как мы.

– Ты шутишь, правда?

Тут вмешался Говард:

– Чтобы получить иммунитет от огнестрельного оружия ученая степень обязательна, или жизнь, посвященная науке, тоже засчитывается?

– Поехали, Гейб, – сказала Вэл. – С нами все будет в порядке.

Гейб посмотрел на нее, и она ему улыбнулась. Он улыбнулся в ответ – ну, вроде того, – и двинул “Банан” на пастбище, к пяти вооруженным до зубов мужикам, которые им совсем не обрадовались.

Тео

Тео обыскал всю пещеру, щелкая одноразовой зажигалкой, от которой забыл отказаться вместе с остальным пристрастием к траве. Похожий на храм зал был наглухо закрыт со всех сторон, если не считать входа, где их караулил Бёртон. Возвращась к Молли, Тео постарался обойти Морского Ящера по большой дуге. Молли караулила у выхода.

Снаружи Бёртон орал:

– Кроу, мы уже заперли твоих дружков! Это твой последний шанс договориться! Даю тебе пять минут, а потом мы пустим газ!

Тео в панике посмотрел на Молли:

– Нужно вывести отсюда этих людей, Молли. Как только влетит первая газовая граната, все будет кончено.

– Разве нам не нужны заложники?

– Для чего? Он не собирается вести переговоры. Ему нужен я и, возможно, ты – в мертвом виде.

– А почему ты не позвонишь кому-нибудь и не расскажешь все, что знаешь? Тогда у Бёртона не останется причины нас убивать.

– Я знаю только то, что видел. Линдер мертв, и с лабораторией его никто больше связать не сможет. Я уже сказал Вэл и Гейбу. А теперь они попались ему в лапы. Какой я идиот, что впутал их сюда.

– Прости, – сказала Молли.

– Подожди. – Тео вытащил телефон и набрал номер. На другом конце прозвонило восемь раз – Тео уже посматривал на индикатор батареи: осталось лишь четверть заряда, – и тут ему ответили.

– Гвоздворт, – сказал Паук, оставляя абонента в неведении относительно того, что тот позвонил офицеру информации Управления полиции.

– Гвоздворт, это Тео Кроу. Мне нужна твоя помощь.

– Неважный денек выдался, Тео?

Ну что за мудак, подумал Тео.

– Слушай, я в ловушке...

– Я знаю, в чем ты, Тео. Ты не забыл еще? Я знаю всё. На самом деле, я рад, что ты позвонил. Как раз хотел у тебя кое-что спросить.

Тео с трудом подавил в себе желание заорать на этого маньяка высоких технологий.

– Прошу тебя, Гвоздворт, я не знаю, сколько у меня батарейка продержится. Окажи мне услугу. Очень нужно.

– Сначала ты мне.