Ящер

Пока второй распластывался, Дара успела дважды скосить глаза в сторону первого, заодно выругав себя. Совсем неосторожно. А что если у него в мешке короткоствол? Или граната. Кинет щас сдуру, и… Хотя, нет. Вроде и в самом деле обычные мужички, безобидные.

Так оно и оказалось. Разузнав о ближайших населённых пунктах, Дара приказала им бежать, не оглядываясь, до ближайшего поворота, и едва те припустили, нырнула обратно в лес, не забыв прихватить узелок с отложенной «честной» долей. Углубившись всего метров на десять, она присела и трясущимися руками развязала тряпку. Пара лепёшек, кусок сыра, мяса два куска, что-то сильно похожее на большую картофелину. Неплохо.

Едва успевая разжёвывать и поэтому давясь, она спешно управилась со всем этим, облизала пальцы, на секунду блаженно прикрыла глаза, но тут же распахнула их, дёрнула головой и вскочила на ноги. Нет, так уснуть можно. Разморит и всё. А сейчас не время.

Борясь с желанием упасть на траву и вздремнуть, она быстро зашагала дальше на запад.

— Арфирк? Да туточки чуть пройти, до того сворота, и там он. За взгорком сразу.

Именно так, закидывая мешок обратно за плечи, объяснял мужичок и указывал в том направлении, куда она и шла. Вот и отлично, хоть в чём-то повезло. Может и даст эта тётка ей приют на какое-то время. Ей много не нужно. Двух-трёх дней вполне достаточно. Полежать в спокойствии, подумать хорошо, выспаться, в конце концов, в мягкой кровати под защитой стен. И чтобы ни литейнамусов, ни охранников, ни хладов, ни тира-щеров, вообще никого.

Дойдя до поворота, Дара рысцой пересекла дорогу и нырнула в лесопосадку. Остановившись, развернулась и ещё раз оглядела открытую местность. Вроде, ни одной живой души.

Сразу за лесополосой начинался тот самый взгорок. Дара, чуть нагибаясь вперёд, поднялась на вершину и, словно паж на акколаде, преклонила колено. Долго всматривалась между угрюмыми бревенчатыми домиками с ещё более угрюмыми соломенными крышами, потом двинулась вниз, взяв правее. С какого края живёт тётка бродяжки — непонятно. И с того может. Но это не значит, что не стоит проверить вон ту крайнюю покосившуюся хату, на ставнях которой видны синие островки облупившейся краски. Да уж, если это и в самом деле жилище её тётушки, то давненько племяшка в гости к ней не заглядывала.

Медленно спустившись, Дара юркнула в густой кустарник и теперь стала присматриваться непосредственно к двору заинтересовавшей хаты. Ставни открыты, значит, кто-то дома есть. Ждать, когда выйдут? Будет пожилая женщина, можно подойти…

— А если не женщина будет, то что? А что если вообще никто никогда не выйдет? — вновь вмешался в размышления голос. — Так и просидишь тут все два года?

— Какой же ты мерзкий, — отмахнулась от него Дара, но всё же согласилась с этой неприятной частью своего я, и осторожно двинулась вперёд, не забывая поглядывать по сторонам. Вот пара деревьев, вот тарзанка, видимо дети смастерили подальше от родителей, вот скирда…

Прижавшись к ней, Дара потянула в себя кисловатый запах начавшего подгнивать сена, и передёрнув затвор, рванула к забору.

16

Хош

Сойдя со ступенек, мы остановились и в унисон выдохнули.

— Про-нес-ло, — медленно проговорил Хлох и двинулся обратно к боксам. По узкой дорожке, потом снова плац, теперь уже избегая наступать в лужи, снова дорожка. Я шёл следом, погрузившись в размышления о предстоящей вылазке в какой-то там Кровлик.

В боксе я скинул с себя термоброн, отдал винтарь Хлоху, чтобы он сдал его в оружейку, и не задерживаясь, заспешил к своему домику. Отговорка была простой — боль в голове. Нестерпимая, ноющая боль.

— Наверное, результат контузии, — добавил я, глядя на взволнованное лицо Хлоха.

— Может тебе лучше в больничку? Заодно и познакомишься с медсёстрами, — несмотря на выражение тревоги на лице, он многозначительно улыбнулся. — Одна, правда, уже старовата, но вторая ничего так.

— В другой раз, — ответил я с кислой ухмылкой. — Сейчас не до медсестёр, Хлох. Лучше уж высплюсь хорошенько, и всё должно пройти.

— Ну смотри, — он положил мне руку на плечо и заглянул в глаза. — Но если что — ты сразу. Помнишь хоть где больничка?

Я кивнул, развернулся и зашагал прочь, вновь погружаясь в размышления, как камень в болотную жижу. Да что за нахрен? С какого такого перепугу мне это всё привалило? Господи, ну что там у тебя за шарашка такая? Сначала кидаешь умерших чёрте куда, а потом ещё и придумываешь для них какое-то наступление.

Пара повстречавшихся мне на пути рядовых отдали честь, я кивнул, не глядя на них, ещё ускорил шаг, и вскоре уже лежал на своей простенькой кровати, безразлично созерцая белый потолок. Что я могу изменить в своей здешней судьбе? Разве что-то могу?

Дезертировать к чёртовой бабушке?