Ящик Пандоры

– Вот же сволочь, чтоб ты сдох! – рычал стрерученный Дарий, пытаясь ногой дотянутся до Омара Шарифа.

«О, смертельно-ядовитый цинизм, он, видите ли, не встревает в семейные дела, а лишь слегка влезает своим испанским Хуа… в орало моей Вене…» – столь горькие мысли пронеслись в разгоряченной головне Дария, и он, стараясь быть грозным и справедливым, обгладывая кость злобы, вымолвил:

– Вы, гнусные пикадоры, и я до вас еще…

Но Дария не дослушали: Гойтисоло, махнув рукой, неспешно направился на выход, оставляя позади себя знакомый Дарию мужской парфюм «Босс». Между прочим, когда-то и он сам им пользовался, но те временами вместе со счетом в банке канули в Лету.

Когда моральные мародеры скрылись, Дарий схватив Пандору за гланды, спросил: «Что будем делать?» И, видимо, в его словах было столько недвусмысленных посулов, что душа у Пандоры захолодела, а язык, подчиняясь инстинкту самосохранения, залепетал безответственнейшую речь: «А что тут, собственно, произошло? Что я сделала такого, чего не делают другие женщины? Подумаешь, позволила своему начальнику немного поразвлечься, зато смотри, какие деньги… Да ты за год столько не заработаешь… Отпусти, мне больно…» Дарий разжал пальцы. Ему стало совсем плохо, и он плюхнулся на диван. Взялся за оставленные Гойтисоло сигарильо. Закурил. И как будто чуть-чуть от сердца отлегло. А она продолжала: «Уверяю тебя, ничего особенного между нами не было, хотя предложение от него исходило. Но поверь, я тебя люблю и никогда бы не позволила…» – «Заткнись, тибетчица! Ты мне противна». – «Так что – мне уходить?» – вопрос был подл, и Дарий, понимая, что на него нет ответа, промолчал. А Пандора, укрепившись на захваченном плацдарме, продолжала: «Послушай… Ты не хуже меня знаешь, что ОНА не мыло и не смылится, все останется тебе… Когда входишь в море, ты ведь не думаешь, что и до тебя миллион людей уже в нем купались, или когда смотришь на небо, на звезды, или…» «Заткнись или я за себя не ручаюсь…» – «Конечно, не ручаешься, а когда трах-тарарах Конкордию на моих глазах, ты обо мне думал? Сволочь ты, а не художник… А еще называешься интеллигентом… Подумать только – интеллигент! Жалкий плебей… Я даже рада, что ты все это увидел, а теперь ходи и смакуй в своей башке…» – «Ах ты, шлюха…» – но вместо того, чтобы сделать Пандоре харакири, он взял со стола деньги и стал пересчитывать. Сущие гроши по сравнению с подлой изменой. Плевок в душу. Но тут же его посетила охлаждающая догадка: «Черт возьми, – очумело подумал Дарий, – чего я тут разоряюсь, ведь действительно, ВЛГ не лужа, останется и для… Впрочем, я Пандоре пока не муж, а жаль…»

– Собирайся, пора идти, – с брезгливой миной на покрасневшей физиономии он отодвинул от себя деньги.

– Но с условием, что дома разборки не будет, – Пандора открыла сумочку и кинула туда ассигнации. И Дарию показалось, что это был привычный для нее и даже заученный жест.

От крепкой сигарильо и перенесенного стресса у Дария горела душа, и по дороге домой, он дважды заходил в забегаловки, где и выпивал по фужеру сухого вина. Пандора, как будто в мире ничего не меняется и во веки веков не изменится, тоже не отставала от него и с видимым удовольствием поглощала заказанный Дарием коньяк. Так что по дороге к дому они были уже как следует разогреты, и единственное, что его беспокоило – как воспримет Флорик его отсутствие?

Время бежит и никуда от него… А деньги зря не платят… разве что за мимолетно проведенный оральный секс, и, конечно, будет шипеть, что работа стоит, а самолет, на котором должна прилететь его очередная загранжена, уже разогревает двигатели. «Ну и черт с ним, ему бы, плющу, мои проблемы», – Дарий заметил, как Пандора, открыв рот, наблюдает за шагающей навстречу парочкой: мужчиной, очень похожим на престарелого Алена Делона, и зрелой, седовласой женщиной, опирающейся на его руку. И внимание Дария моментально переключилось на прошлое, когда вот так же, дружненько и не спеша, они прогуливались с Элегией, когда она еще могла самостоятельно передвигаться. И, видимо, они с Пандорой думали об одном и том же, ибо та сказала:

– Ты тоже вот так же, под ручку, ходил со своей инвалидкой?

– Допустим, ходил…

– Ну да, а я в это время мыкалась по общежитиям, по чужим углам и все тебя ждала… Сколько лет ты меня мучил, все кормил «завтраками»… Ни одного Нового года не встретили вместе, всего себя посвятил своей Элегии, – глаза ее опасно засверкали, и Дарий, дабы притушить разгорающееся пламя, перевел разговор на другое.

– Завтра же верни Хуану деньги. Он хочет нас купить, чтобы, как вещи, брать напрокат. А хухо он не хохо?

– Еще чего! У него этих денег пруд пруди…

– Это не наше собачье дело, верни, даже если считаешь, что он обязан был тебе заплатить.

– Ты все равно будешь меня попрекать, так уж лучше быть с деньгами, чем…

Дарий взял ее за плечо.

– Когда-нибудь я тебя прибью, но пока давай не будем все доводить до последнего градуса. И не надо мне пенять о том, что уже поросло мхом.