Ящик Пандоры

Виды, открывающиеся по дороге в Кармель, просто опьяняли. Бледное небо, крохотные изогнутые кипарисы и одна-единственная дорога, узкой лентой уходящая в горы.

Наверху я попросила Троя остановиться. Подойдя к краю скалистого обрыва, я увидела, что внизу вода словно покрыта нефтяными разводами — темно-синий, бирюзовый, нежно-голубой, все оттенки зеленого. Хотелось броситься туда, упиться всем этим, кричать на ветру до изнеможения, взлететь к рваным облакам, нестись вихрем над этим прекрасным миром.

Трой сфотографировал меня на краю скалы, и я с грустью подумала, что, когда фотография будет готова, все это уже станет воспоминанием.

Наконец мы подъехали к окраинам Кармеля.

— В детстве я думала, что это Карамель и весь город сделан из сладостей. Боюсь, я буду ужасно разочарована.

— Не будешь, — улыбнулся Трой.

Мы въехали в маленький городок, и я увидела крохотные домики, построенные вручную, свинцовые оконные переплеты, улицы, мощенные булыжником, и горшки с геранью, свисающие с каждого фонаря. Это действительно оказался карамельный город.

Мы решили остановиться в мотеле «Гензель и Гретель». Его коттеджи напоминали прелестные сказочные избушки. До самого вечера мы не вылезали из постели. А когда стало смеркаться, Трой сказал:

— Пора вставать, красавица. Я покажу тебе кое-что.

Мы оделись и молча поехали по узкой наезженной дороге. Мне казалось, что мы на краю света. Трой поставил машину и повел меня по крутой тропинке. Холодало, и он накинул мне на плечи свою куртку.

Тропинка вывела нас к океану. На пляже было полно народу, люди стояли небольшими группами или сидели на одеялах и молча смотрели на расстилавшийся перед ними водный простор.

— Здесь это традиция, — сказал Трой. — Все спускаются сюда, чтобы посмотреть на закат.

Он взял меня за руку, и мы, не говоря ни слова, пошли вниз к остальным.

Наутро мы встали рано и отправились на пляж. От вчерашней величественности там не осталось и следа. Все вокруг было весело, ярко и радостно. Мы с Троем побегали по песку наперегонки, и он великодушно позволил мне выиграть.

Потом мы бродили по городу и разглядывали витрины магазинчиков и бутиков. Трой купил мне жасминовый одеколон и кружку с надписью «Кармель». А я нашла для него синюю шелковую рубашку и несколько дисков моего любимого Рэнди Ньюмена.

Все утро я проверяла сообщения. Поступило несколько звонков от клиентов, но ничего от Лори. В офисе по-прежнему откликался один автоответчик.

— Где же она? Почему не отвечает?

— Понятия не имею, — пожимал плечами Трой.

— Может, мне надо сейчас же возвращаться? Как ты думаешь?

— Разве ты этого хочешь? — он смотрел на меня в упор.

Я заглушила в себе чувство вины.

— Это последнее, чего я хочу.

И я решила больше не терзаться. Мы пошли гулять по городу, держась за руки, то болтая, то в блаженном молчании.

— Я все думаю о нашем первом свидании, — сказала я. — О том ланче в «Каджуне», о том, как нам нечего было сказать друг другу. Удивительно, как этот день ушел для нас в прошлое.

Трой остановился и внимательно посмотрел на меня.

— Для меня он никуда не ушел, — тихо сказал он.

После ланча мы решили проехать по Майл-драйв 17. Это оказалась удивительно красивая дорога, такая красивая, что просто невозможно об этом говорить. Мы ехали молча, а мимо нас проплывали небо, и земля, и море, синее, коричневое и зеленое.

День мы провели в Монтерее, гуляя по пристани. Теперь он стал туристическим центром, на каждом шагу магазины и рестораны под открытым небом, но надо всем этим витал стойкий унылый дух, оставшийся с тех дней, когда здесь стоял консервный завод.

Это напомнило мне Дрим-хоумс.

Я рассказала Трою о родительском доме, о том, как я его ненавижу.

— Но в один прекрасный день я вытащу их оттуда в Лагуну, куплю им квартиру.

Он улыбнулся:

— Знаешь, если ты устроишь мне сериал, то я сам ее для них куплю.

Я сжала его руку. Некоторое время мы шли в молчании.

— Это твоя самая большая мечта? Сериал?

— А кто об этом не мечтает? — пожал он плечами. И добавил: — По крайней мере, это решило бы для меня кучу проблем.

Что он имеет в виду, интересно.

— А что за проблемы? — спросила я.

— Да ничего такого, — небрежно ответил он. — Просто я с тобой становлюсь лучше. И после нашей встречи мне захотелось изменить кое-что в моей жизни.

Я вздохнула.

— Что такое?

— Ты всегда такой скрытный. Иногда мне кажется, что я о тебе вообще ничего не знаю.

— А что бы ты хотела знать? — он слегка улыбнулся.

— Все. С самого начала.

Он засмеялся:

— Ну, родился я в Чикаго. Жил в южной части города, в квартире у железной дороги. Ходил в школу. В общем, ничего интересного.

Я сжала его руку:

— А дальше? Ты любил школу?

— Ненавидел. — Он помолчал. — Там было полно хулиганов. Они избивали малышей. Я каждое утро умолял маму оставить меня дома. Потом отец научил меня драться, и жизнь стала легче.

Я вспомнила ту единственную историю, которую Трой рассказал мне об отце. Когда тот сбросил его в лестничный пролет.

— Что за человек был твой отец?

— Я мало что о нем помню. В основном как он пил.

В голосе его появилась какая-то монотонность.