«Ящик Пандоры» для Наполеона

Наполеон следовал со своей свитой, верхом на лёгком арабском жеребце. За ним, не отрываясь, скакали верные мамлюки из его конвоя. Первый консул умудрялся читать книгу в пути, теперь его «Илиадой» стал томик Арриана с описанием похода Александра Македонского.

– Господин Первый консул, – опять спрашивал Бертье, – мы идём освобождать Иерусалим? Слава крестоносцев воссияет перед нами!

– Нет, нам нужен порт. Сначала Яффа.

Офицер замолчал, и опять поправил платок, спрятанный за обшлагом мундира. Кажется, ещё не было очень жарко, да и ветер с моря дарил не то что прохладу, а и вправду был если не пронизывающим, то уж холодным точно. Наполеон опять достал подзорную трубу, пытаясь рассмотреть стены поселения. Правда, видны были только коричневатые холмы, за которыми и прятался от чужих глаз древний город. Конечно, корсиканец давно понял, насколько седая древность, рассказами о которой он зачитывался, не похожа на реальность. А реальность это пыль, грязь и развалины, и редко можно было оценить былое великолепие. От прекрасной Александрии, великого города Птолемеев осталось непонятное, пусть и полное тайн место. Ничего, кроме Помпеевой колонны он не увидел. Генерал только вздохнул с сожалением.

– Авангард подходит к Яффе, мой генерал! – лихо рапортовал Богарне, уже капитан.

– Вышлите парламентеров. Если сдадутся, то милость Франции прибудет с ними. И смерть их сегодня минует.

Молодой офицер с искренней любовью смотрел на Бонапарта, их генерала. В нём французов восхищало всё: храбрость. ум, честность, И, их герой так красиво умел излагать свои мысли!

– Ты останься при мне, Евгений! – жестко закончил полководец, – для поручений!

К стенам города были посланы офицер и барабанщик, храбро отбивавший дробь сигнала. Ворота открылись, парламентёры зашли внутрь Всё же нет ничего тяжелее ожидания. Тысячи солдат ожидали возвращения товарищей. Спустя час на укрепления Яффы раздались ликующие крики, а им ответили крики ярости и боли из французского лагеря. На стену турки водрузили колья с отрубленными головами парламентёров.

Наполеон увидел это, головы убитых вестников, и чуть повернув голову к Бертье, произнёс железным тоном:

– В плен никого не брать!

– Я понял. мой генерал!

Пушки французов дали три залпа, ворота рухнули, и пехота ринулась на приступ. Быстрым шагом, не разрывая строй. Бонапарт стоял в зоне попадания ружейных пуль. За ним стояли несколько вестовых в их числе, один очень высокого роста. Вдруг пропела турецкая пуля, и великан стал оседать на песок.

– Уже второй раз меня спасает небольшой рост, – громко сказал консул Франции, обернувшись к офицерам.

Те стояли недвижимо, как статуи. В этом был свой лоск, показывать нерушимую твердость и не боятся выстрелов. Стойкость, которую должны были видеть солдаты армии.

Завязались бои в предместье, которые не продлились долго. Гарнизон пытался держаться, затем турок опрокинули, что не заняло много времени. Но армия республики берегла порох, и часто пехотинцы пускали в дело только штыки. Французские солдаты в едином порыве захватили город, но албанцы, арнауты, то есть турецкие солдаты, укрепились в цитадели Яффы, не желая сдаваться, или хотели спасти свою жизнь.

Богарне, на свой страх и риск с пятью добровольцами и переводчиком подошёл ближе к воротам укрепления. Капитан, щуря глаза, смотрел на защитников, пытаясь понять, удастся их уговорить сложить оружие? Было бы куда выгоднее не допускать штурма.

– Скажи им, пусть сдаются, – сказал приёмный сын Наполеона.

Со стен неприятели что-то яростно закричали в ответ, размахивая ятаганами. Причём, вопли были яростными, но совершенно непонятными для капитана Богарне. Молодой офицер хотел было спрятать правую руку за отворот мундира, но поспешно одёрнул себя. Это бы сочли позёрством, без сомнения.

– Хотят, что бы вы обещали им жизнь. – ответил, решив не обращать внимания на ругательства осаждённых, переводчик.

Капитан внимательно посмотрел на подчиненного, на солдат, что были в ярости из-за гибели своих товарищей. Ситуация была непростой, и офицеры редко шли против воли солдат. Хотят убить, так пусть убивают. Но сейчас был другой случай.

«А что бы сделал Наполеон?»-вдруг подумалось его приёмному сыну, – Ведь это славно и благородно, взять крепость и пощадить врагов. Очень в стиле столь любимого им Александра Великого…»

Подобная обстановка была впервые для Богарне. Он должен решать сам, не перекладывая этот вопрос на нового и славного приёмного отца.

– Передайте им, что мы сохраним им жизнь! Пусть сдаются! Я обещаю им жизнь!

И капитан твердым шагом пошёл к воротам. За ним двинулась рота пехотинцев. Но, арнауты открыли ворота, и группами, а то и по одному, проходя мимо французов, складывали оружие. Молодой офицер был просто преисполнен восторга в эту минуту, ему показалось, что словно сама богиня Ника распростёрла над ним свои крылья. Он смотрел на эти ряды сдавшихся солдат, уже предчувствуя свой триумф.

К Богарне подошёл ещё батальон солдат, уже собиравшихся попросту переколоть пленных.

– Назад, солдаты! – крикнул Богарне, – свяжите их и отведите в лагерь!