«Ящик Пандоры для Наполеона

Работники бегом кинулись к палаткам, в яме, поодаль от лагеря запылал огонь, где без сожаления были сожжены одежды из грубого полотна. Из бутыли полилась остро пахнущая жидкость, которой оба мужчины с наслаждением отмыли руки. Затем Фрэнк зашёл в палатку, из которой вытащил хитро сработанный ларец, и робу для их предводителя. Подумав, добавил к этому и кожаные перчатки, доходившие до локтя, и с таким скарбом отправился к краю старой могилы.

– Спасибо, мистер Рандт, – ответил господин, и быстро обрядился в этот наряд, не забыв закрыть рот и нос плотной повязкой, и закрыв глаза очками с кожаными накладками.

Чутким пальцам было непросто в кожаных перчатках, но рисковать было нельзя. Фрэнк открыл ларец, и оставил Генри в одиночестве, среди мертвецов. Но умершие не смущали врача, окончившего Вестминстерскую школу. Только, когда он волновался, начинал побаливать шрам на боку, след недавней дуэли с незнакомцем в Йорке. Но, надо было сосредоточится, это дело не потерпело бы ошибки или неосторожности…

Правда, и мертвецы здесь были больше похожи на ссохшиеся куклы, без особых признаков разложения. Привычным уже ножом принялся срезать с мёртвых куски одежды, затем, подумав, вскрыл и язвы, для верности нанес субстанцию на зараженную ткань. Затем, осторожно выкладывал находки внутрь ларца, не касаясь ни крышки, ни края этого нового вместилища смерти… Он не торопился, и старался всё делать осмысленно. Дышалось плохо, он потел, и сильно вымотался. Страха не было, по крайней мере, пока.

Но вот, дело было сделано, и сэр Акронд лично засыпал яму. Отошёл подальше, и только тогда позвал помощь.

– Масах! Ополосни ларец уксусом! – крикнул Генри.

Сэр Генри Акронд вспоминал тот разговор с лордом канцлером, который и сейчас звенел в его ушах:

« Понимаете сэр, невозможно вести войну в белых перчатках. Мы должны просто победить Наполеона, а мы имеем такую слабую сухопутную армию. Да мы просто не можем себе её позволить, все средства уходят на флот. И, если вы сможете организовать чуму в египетской армии Бонапарта, вы спасёте наши колонии, а значит, и наше благосостояние. Ведь без заморских территорий Британия раньше была очень бедной страной, в которой ничего не имелось, кроме олова. И потеря нами прекрасной Индии, к чему стремится Наполеон, чтобы захватить эту землю, гибельно скажется на сульбе нашего королевства. Я виду, вы смущены, и считаете это не благопристойным. Но, в Американских колониях при помощи оспенных одеял, удалось сокрушить силу могучих индейских племён, способных просто уничтожить поселенцев. Вспомните и неудачу русской царицы Екатерины на Балканах, когда её полководцам помешала чума, по воле Разума. Но, веление Разума исполнили мы, британцы, и смогли распространить эту заразу. Русская армия ушла, болезнь докатилась до Москвы. И все! Победа превратилась в незначительный успех! Так что вся Британия рассчитывает на вас»

Сейчас врач даже не помнил, что ответил на эти слова, или постарался забыть. Но если он здесь, в египетской пустыне, и творит всё это, видимо, он согласился. Он не смог отказаться.

Приказ был выполнен полностью. Акронд же снял с себя заражённую одежду, сжег её, и также обтёрся уксусом. Пахло от него теперь немилосердно, но приходилось терпеть, ведь всё равно не было выбора.

***

Мулы не спеша семенили по пустынной, каменистой дороге. И хотя их спины были отягощены грузом и незнакомцами, купившими их на торге, всё же животные по-своему были этому рады. Вместо прелого сена им сегодня перепал ячмень, и животы больше не сводило от голода.

– Беги быстрее, красавец! – сказал по- коптски олин из незнакомцев, погладив большую голову своего мула.

– Думаешь, он понимает по -коптски? Мы же купили его у арабов? – спросил один из путников другого.

– Каждая божья тварь понимает доброту, – изрёк первый.

Третий же, болезненно худой человек, только поглядел на обоих глубоко посаженными голубыми глазами. Он ничего пока не говорил, не вмешиваясь в разговор, будто впитывая в себя произнесённые слова. Дорога вилась и вилась между гор и холмов.

Они разминулись с прошедшим караваном сирийских торговцев, поприветствовавших бродячих монахов. И трое христиан подошли под благословение, и самый высокий иерей перекрестил путников. Читал молитву священник громко, не запинаясь, на хорошем арамейском языке. Даже арабы-мусульмане слушали это, и не мешали. Наконец, караван отправился дальше, а монахи остались здесь и разбили место для ночлега. Двигались быстро, однако и отдохнуть было необходимо.