Ящик Пандоры. Книги 1 – 2

– Давай, Хэл, – усмехнулся Стюарт, заходя в комнату, – покажи мне, как ты умеешь бороться.

И с полным равнодушием к тому, что станет с его элегантным костюмом, он начал игру. Стюарт наклонился вперед и поймал Хэла в медвежьи объятия. Хэл засмеялся и попытался освободиться от железной хватки брата – Стюарт был очень силен, борец среднего веса еще с подготовительной школы – но сразу взять верх ему не удалось.

– Ты не такой уж и сильный, – смеялся Хэл, толкая Стюарта в грудь. Хотя он, конечно, уступал старшему брату по весу и силе, но мальчик смело боролся, отказываясь сдаться или принять слишком серьезно свое поражение. Он толкнул Стюарта под ребра, крепко, хотя и бесполезно, схватил его за руки и прыгнул на него, стараясь свалить, все время смеясь.

Одежда Стюарта вся перекосилась и волосы растрепались от борьбы, но теперь он держал брата еще крепче.

Потом, когда Хэл почувствовал, что его сила уменьшается в объятиях брата, к нему на помощь пришло вдохновение. Он приподнял коленку и ударил Стюарта между ног, не слишком сильно для того, чтобы причинить ему боль, но достаточно, чтобы дать ему почувствовать свою власть.

– О-о-о, – взвыл Стюарт в притворной агонии. – Ты нечестно играешь. Удар запрещенный. Ты знаешь, что это значит, маленький злодей?

Хэл облокотился на руку, рассматривая брата с коварной улыбкой.

– Да, я знаю, – сказал он. – Это значит, что ты сдаешься. Стюарт потрепал мальчика по голове и встал.

– Ладно, не повреди «товар», – улыбнулся он, поправляя галстук.

Хэл молча наблюдал, как Стюарт быстро легкими движениями поправил одежду, пригладил волосы и направился к двери, выглядя так, будто он только что вышел из салона. Какой он был красивый! Ничто в мире, казалось, не могло разрушить его самообладания.

Упоминание Стюарта о «товаре» напомнило Хэлу сплетни, которые он слышал о победах брата в делах с противоположным полом. И Брэнды, и Ланкастеры знали, что за несколько последних лет у Стюарта была связь далеко не с одной девушкой.

Не только потому, что он был, возможно, самым желанным мужчиной из семьи Ланкастеров, но также и потому, что он сам обожал женщин.

Этот факт наполнил юного Хэла благоговением, так как он понимал, что престиж Стюарта как старшего и более сильного брата имел свои темные и более чувственные стороны. У Стюарта были желания и он уже испробовал удовольствия, которые Хэл пока не мог себе даже вообразить, поскольку привык думать о девочках, как о неженках, не стоящих мужского внимания.

Но теперь он должен был признать, что эти два качества прекрасно уживались в его привлекательном брате с сияющими глазами. Бесцеремонное высказывание Стюарта «не повреди товар» говорило о горделивой чувственности, от чего Хэл испытывал некоторое неудобство.

Их игра сегодня вечером была более сдержанной, чем, скажем, два года назад. С тех пор, как Стюарт уехал в Йель, братья уже не были так близки, как раньше. Стюарт принадлежал своему будущему и обязательствам, которые заключались в становившихся все более длинными личных разговорах с отцом в домашней библиотеке или в офисе на Манхэттене.

Хэл не ревновал Стюарта к отцу, так как понимал, что у этих двоих было что-то общее, чего не было у него самого. Кроме того, отец был такой отдаленной фигурой для Хэла, что было невозможно привлечь его внимание. Хэл, казалось, не возражал против своего все возрастающего одиночества и посвящал все время книгам, много часов проводил в мечтах и самоанализе.

Итак, сегодня вечером Стюарта представят Королю и еще десятку высших чинов как наследника отца и его правую руку. Хэл останется дома, его покормят слуги, и он проведет вечер один.

– Что ты будешь делать вечером? – спросил Стюарт, подходя к двери.

– По радио будет спектакль «Падение дома привратника», – ответил Хэл. – Мама говорит, я могу послушать его после того, как Сиб ляжет спать.

– Господи, – улыбнулся Стюарт. – Как же мне не хочется идти на этот прием.

Его нежелание казалось ненаигранным. Но Хэл догадывался, что если бы Стюарт был свободен сегодня вечером, он провел бы его не с ним и Сибил.

– Ладно, – сказал Стюарт. – Надо пойти почистить ботинки. Отец мне голову оторвет, если я не буду хорошо выглядеть сегодня. Не бери в голову, Хэл. И не забудь – тебя ждет мама.

Элеонор Ланкастер была симпатичной женщиной лет сорока, среднего роста, ни худая, ни толстая, с бледной кожей, карими глазами и густыми коричневыми волосами, в которых проглядывали серебряные нити. Оба ее сына унаследовали блестящие черные волосы Ланкастеров, в то время, как ее пятилетняя дочь Сибил, чьи светлые локоны пока вроде не собирались темнеть, казалось, пошла по стопам Крейтонов, династии фабрикантов, от которых происходила мать Элеонор.